Пороховая Луна

– Это Луна, мальчик, а не какая-нибудь низкоорбитальная забегаловка для мечтателей. Здесь некогда спустя рукава работать.

– Ну, мальчиком меня уже десяток лет не называли, – ответил Дэкерт. – Так что насчет «спустя рукава» я как-нибудь забуду.

Он добрался до верха мостика и сделал пару жадных глубоких вдохов. Они поглядели на другую сторону завала, еще более широкого, чем тот, который только что миновали. Вдоль двух стен протяженной угловатой выемки лежали груды анортозита[15] и троктолита[16]. Все выглядело так, будто какой-то ребенок-великан сотни тысяч лет назад ударил кулаком в стену пещеры, отчего свод обвалился, а в полу осталась большая продолговатая выщербина, увеличивающаяся в размере к западному ее краю. Шедшая вдоль мостика труба змеилась по усыпанному камнями полу и исчезала в сигарообразной дыре. Когда они начали спускаться, Дэкерт увидел то, за чем они пришли. Лед. Небольшие включения льда среди скальных пород Луны, грязно-серые, с белыми пятнышками, сверкающими в синеватом свете ламп. Лед, который никогда не растает, скрытый от света Солнца, которое сейчас жарит равнину Моря Ясности в паре сотен метров у них над головами.

– Кладовка космической матери, – сказал Флетчер. – В тот день, когда нашли ее, мы поняли, что сможем жить на Луне, не выжимая воду из кубических миль породы. Поняли, что сможем выжить здесь естественным образом, с плодов этой земли.

– Если не считать импортных бифштексов время от времени, – сказал Дэкерт.

– М-м-м. Пока что. Когда-нибудь мы и этот вопрос решим.

Дэкерт поглядел на своего босса. Тот говорил с пылом человека, только что обретшего Бога и желающего поделиться этим с остальным миром. Но религия Флетчера, как знал Дэкерт, не была теистической, это было поклонение космосу. Главный исследователь Луны в УКД не был на Земле уже шесть лет – самое долгое пребывание вне Земли для человеческого существа в истории. И не собирался возвращаться в ближайшее время. Через шесть месяцев величайший из пионеров Луны планировал отправиться на Марс, чтобы строить пересадочную станцию на покрытом льдом Южном полюсе.

– Как видишь, фрагмент кометы попал сюда под правильным углом, не полностью обрушив трубку, – сказал Флетчер, проводя рукой по дуге и показывая на стены тоннеля. – Он был достаточно крупным, чтобы оставить ценный запас летучих веществ, но и достаточно маленьким, чтобы не уничтожить их взрывом.

– Комета из Зоны Златовласки, – сказал Дэкерт.

– Точно. В четыре раза больше самого крупного из других известных депозитов воды на Луне, и намного более удобный для добычи, чем из сухого льда.

Они спустились с лестницы и начали пробираться по узкой дорожке, проделанной между лежащими камнями. Дэкерт добрался до кратера и посмотрел вниз, туда, где автоматическая просевная машина соскребала стружку со льда и камня, нагревала ее и высасывала воду, подавая ее в трубу и дальше, в очистные башни.

– И сколько тут осталось?

– Как минимум девятьсот тысяч кубометров. Достаточно, чтобы снабжать большую часть наших лунных станций в течение десяти лет, если учитывать утилизацию. А к тому времени мы еще что-нибудь найдем.

Дэкерт снова уставился в дыру, покрепче ухватившись за металлическую стойку, вбитую в карниз, который нависал над провалом.

– Должно быть, чертовски сложно было устанавливать туда машины.

– Ага, точно.

Дэкерт поглядел на Флетчера:

– И после всей этой работы вы собираетесь на Марс, начинать все с начала?

– Верно.

– Вы мне так и не сказали зачем.

Флетчер повернулся и посмотрел на человека, которому предстояло сменить его на посту командира «Ясности-1».

– Потому что это – еще дальше и у Марса своя орбита вокруг Солнца, не привязанная к Земле. Совершенно новый мир.

Дэкерт покачал головой. Он знал, насколько это захватывает – исследовать иные миры, но у него никогда не было таких чувств по этому поводу, как у Флетчера. Дэкерт прилетел на Луну ради бегства, а не открытий и никак не мог понять, понял ли уже это его босс. Пойти работать в УКД было не слишком типичным выбором для уставшего от пустынь десантника и бывшего пилота, по которому слишком много раз стреляли.

– Ага, но почему Марс?

– А почему нет? До освоения Юпитера еще не меньше шести лет. Они пока даже не уверены, выдержат ли сборщики гелия-3 юпитерскую атмосферу, а последние планы, которые я видел, сделать базу на Европе под ледяным щитом, – бомба замедленного действия.

Он похлопал по толстой трубе, выходящей из пробитого кометой кратера.

– В данный момент Марс – лучшее, что у нас есть. Как только бог войны мне наскучит, я начну задумываться о Юпитере.

«Боже правый, да он сущий Христофор Колумб космоса, – подумал Дэкерт. – Как можно заменить такого человека?»

– Джон, вы думаете, я здесь справлюсь? – спросил он.

Они пару секунд стояли молча, глядя в провал, где просевная машина продолжала скрести и всасывать лед. Питая жизнь.

– Ага, думаю, у тебя все получится, – сказал Флетчер. – Только не забывай две вещи.

– Какие?