Пороки

Кто-то, возможно, поймал лопоухую кошку, кто-то был расстроен своей неудачей. Некоторые и вовсе отказались от затеи заполучить Тотем. Наркоман, возможно, вдыхал новую дозу своего белого божества, за моей спиной уже слышались нарастающие стоны счастья. А я вдруг вспомнила о комфортной и такой понятной Никки, чьё присутствие ещё недавно так раздражало меня. Я начинала жалеть о том, что не послушала её в первый же день нашего появления в Доме, Где Никогда Не Запирается Дверь. И от этого на душе становилось ещё более гадко.

Примета № 13. Уходя, нельзя оставлять книгу раскрытой

18 октября

Осуждающие взгляды мёртвых птиц смотрели на нас с неким призрением. Или, может быть, они просто завидовали тому, что мы чуть более свободны, чем они. Подвешенные к потолку за лапки, безвольно распустив крылья в последнем порыве, они распространяли вокруг себя острый запах загнивающей мертвечины.

Казалось, Юлию тоже страшно было смотреть на потолок. Он почти неподвижно сидел на полу, обняв колени. Отвернувшись лицом в пыльный угол, заросший паутиной.

В этой части заброшенного детского садика я никогда не была. Кафельный коридор и Песочная Комната располагались в левом крыле здания, когда как правое, до сегодняшнего дня, оставалось для меня закрытым.

Это, возможно, когда-то было игровой комнатой. Только теперь жуткие украшения, свисавшие с потолка, создавали тяжелую атмосферу совсем не детских развлечений.

– Зачем ты пришла? – Его голос был резок и груб.

Я оставила право истерить Сатире, ответив приглушенным, спокойным голосом:

– Юлий, объясни мне, что происходит?

Он едва заметно качнул головой:

– Я хочу побыть один, – лица я его видеть не могла, словно со мной разговаривал затылок без эмоций.

– Ты и так всегда один.

Новый вздох, смешанный с тяжелым стоном и разочарованием:

– Кнопка, Кнопка… Милая Кнопка. Я не был один, пока не проснулся рядом с тобой.

– Снова я виновата?

– Нет, что ты, – он безвольно-равнодушно пожал плечами: – Это лишь мои иллюзии, моё не щадящее прошлое. Вечно оно догоняет меня и преподносит жестокие сюрпризы, после которых так трудно снова глубоко и ровно дышать, как и прежде.

– Не ты ли сам говорил мне: ничего не бывает так, как прежде. – Я осторожно дотронулась до его плеча, но он смахнул мою ладонь, отвечая надорванным тоном:

– Не надо.

Тогда, в тупом молчании, я тоже присела на пол возле него и навалилась спиной на его теплую спину. Спустя какое-то время, он снова заговорил, тяжело вздыхая, как если бы воспоминания и правда приносили ему мучительную боль:

– Это даже не мои собственные слова. То, что я сказал тебе о том, что ничто не остается прежним.

– Расскажешь мне?

– Её звали Алисой, – Юлий поднял голову к потолку, глядя мёртвым птицам в глаза: – Она была для меня нечто вроде близкого друга. « Тебе не нужна девушка », – говорила она мне. Зато она говорила много всего интересного. О том, что вертится в её маленькой головке.

– Как давно это было? – Меня расстроила банальность истории. Я ожидала душещипательную эпопею, а это всего лишь была повесть о неразделенной любви.

– Очень давно. Представь: я – обычный человек, не отличающийся от серых прохожих. Человек, не знающий, что жизнь может быть совершенно иной.

– И что же?

– Мы однажды сидели в кафешке друг напротив друга. Она взяла мою руку, как это делают только влюбленные, и проговорила: « Вот видишь. Всегда проще сделать вид, что ничего не происходит. Но не бывает так, чтобы ничего не происходило. Как минимум, что-то меняется в нас самих. Пять минут назад я думала так, теперь – иначе. Я вообще так часто сама себе противоречу. Но это хорошо, ведь это значит, что я живу. Поменять точку зрения очень просто, и в этом нет ничего абсурдного. Сложнее всегда признать. Признать, что ты передумал. Те люди, что всегда придерживаются одного и того же вкуса… Знаешь, они ведь жуткие лгуны. Но через пять минут я могу сказать тебе, что они – гении, индивиды, что только они и правы… ». И я верил ей, всегда верил.

– А потом?

– Потом? – Он переспросил так, будто на самом деле не понял, о чем я спрашиваю.

– Что было потом? Почему есть ещё Сатира, я, наверняка, кто-то ещё…

– Ах, вот ты о чем, – Юлий кивнул: – Мне показалось в определенный момент, что она полностью стала управлять мною. Заботиться о моей жизни, о жизни моего брата, о том, чтобы я перестал пить, о работе, друзьях, книгах…