Пороки

– Ты пил? Алкоголизм? У тебя есть брат?! – Я осознала, что, на самом деле, о сидящем рядом со мной человеке я не знаю ничего.

– Мне показалось, я – марионетка, – он даже не заметил моих вопросов: – Я просто сорвался и уехал в другой город. А после встретил Фреда и Наркомана, они меня приняли в компанию и я стал… я стал…

– «Этим человеком»… – Мне вспомнились слова Наркомана. Как точно он тогда определил ту самую грань.

– Это он тебе сказал?

– Да. Поделился размышлениями, так сказать. А ещё, кстати, Наркоман сказал мне, что они с Фредом тебя на помойке нашли.

Юлий горько засмеялся:

– Да, это как нельзя лучше описывает состояние, в котором я находился. На помойке, верно.

– Скажи, а ты любил её?

– Алису?

– Алису. – Я тихо повторила это новое для меня имя.

– Не могу сказать, – он снова вздохнул: – Ты прости меня.

– За что же?

– Ты вышла на балкон тогда, в одной простыне, помнишь?

Я кивнула. Он не мог этого видеть, но всё равно продолжал говорить:

– Я просто смотрел на город, думал: какое же всё вокруг серое, зачем? Как они живут, эти люди, каждое утро вот так просыпаясь в бетонных коробках с дырками для света. Идут завтракать и на работу. И на балконах сушат свои носки и галстуки, понимая, что следующий день будет начинаться точно так же. И следующий, и после него. Так как же они так спокойно живут, если знают, что не изменится ровным счетом ничего?

– Не знаю, – мне вдруг стало грустно.

– Зато я знаю, Кнопка. Ты тогда на балкон вышла, сказала, что я курю много. Ещё ты предложила завтрак приготовить. А я задумался, растерялся. Мне показалось, это она, Алиса. Это она беспокоится о моем здоровье, это она хочет, чтобы я нормально питался… Хотела…

Он замолчал, а я не знала, что ответить. Оказалось, он в то утро разговаривал с призраком, а не со мной.

– Я тогда… не то чтобы понял… – Спустя минуту он снова заговорил: – Я просто подумал: а что, если так и нужно? Что я гоняюсь за какой-то ерундой, я даже сам не знаю зачем. А что если жить стоит просто, как все обыкновенные люди? Что можно любить только одного человека рядом с собой, и любоваться в зеркало тем, как ты стареешь. Что если даже в скучной повседневной работе можно найти что-то особенное, своё? Что если движение вперед, развитие, излишне, если ты уже и так на своем месте? Может быть, так теплее и комфортнее, и не нужно рвать глотки окружающим за лучшие спагетти и новомодные джинсы. Что если им, обычным людям, удобнее носить свои старые вещи и вкуснее варить свои постные макароны? Что если бы я тоже мог так жить?

А я всего лишь спросила, любил ли он её…

Юлий развернулся, уткнувшись лбом в мое плечо:

– Что мне делать, Кнопка?

– Если бы я была психоаналитиком, я бы поставила тебе диагноз, – на самом деле, шутить вовсе не хотелось. Потому что мне не хотелось верить, что он может быть прав в своих рассуждениях.

– Я больше не могу жить этим настоящим. Мне всё время кажется, что если бы моё прошлое было бы иным, то и настоящее могло бы быть чуточку счастливее, что ли…

– Думаешь, останься ты в своем городе с Алисой, у тебя была бы жизнь обычного человека?

– Думаю, что я напрасно оставил наши с ней отношения незавершенными. Мы поссорились, и я не попрощался. Может быть, если бы она знала о моем намерении уехать, она остановила бы меня.

– Не льсти себе.

Он кивнул:

– А ведь ты права. Я не был ей ни другом, ни парнем, ни родным.

– Ты знаешь, – мне вспомнилось мое детство: – Говорят, что нельзя оставлять недочитанную книгу раскрытой. Плохая примета.

– А что будет?

– Человека будет преследовать тревога.

– Кто всё это придумал? – Его недовольный вопрос словно был обращен больше к птицам, чем ко мне.

– Не знаю. Люди. Знаешь же, и в наш век можно встретить колдунов, экстрасенсов, гадалок в шестом поколении…

– Кстати, – он щелкнул пальцами, словно я, наконец, заговорила о чём-то действительно важном: – А как ты сама относишься ко всему этому?

Мне вспомнилось телевизионное шоу, которое смотрели мои друзья, и в моем сознании вспыхнуло раздражение:

– Эта логика никогда не была мне понятна. Эти люди, в домах которых можно найти и статуэтку Будды, и уголок икон с изображением Христа, и украшение возле кровати, которое они называют Ловец Снов… Они явно сумасшедшие, на запястье носят красную нить Каббалы, на груди – православный крестик, в голове – сотню языческих верований и примет. Примет, которые день за днем смешиваются с условностями других, иных религий.

– Поговорим о религиях? – В тоне его голоса явно чувствовалась злая ирония, насмешка.

– Нет, – я рассмеялась, создавая иллюзию непринужденности: – Конечно, нет.

– Жаль. – Вздох грусти.

Непонятный мне человек. Слишком много вымышленных качеств внутри. Слишком мало объективности снаружи.

– Ну ладно, а как ты думаешь, откуда у людей это язычество в мышлении и поступках?

Он чуть разочарованно посмотрел на меня:

– А откуда ты узнала о плохих и хороших приметах? Наверняка родители говорили, так? И про черную кошку, и про соль рассыпанную, и про похороны за окном…