Пороки

– Кто этот человек? – Её голос я слышала впервые, но он мне показался ещё немного детским и неуверенным.

– Он носит Тотем на ключах. Он – Наркоман.

– Тотем на ключах? И что из этого?

– Он носит Тотем отдельно от себя. И, Вэл, у него нет такого шрама, как у нас всех.

– И?

– И это значит – тебе не мешало бы его обходить стороной. Мне нужно уйти. Ненадолго. Ты подождешь меня.

Юлий захлопнул за собой дверь. Я тогда ещё не поняла, насколько Наркоман был прав во всем. События в Доме, Где Никогда Не Запирается Дверь теперь плавно текли мимо, никак не задевая меня.

Примета № 18. Нельзя мыть полы после ухода близкого человека. Это может означать, что он больше никогда не вернется

22 ноября

– Добрый день, милая девушка. Вижу, вы всё никак не сдаетесь и упрямо виляете своим мышиным хвостом, засовываясь в капкан, в котором уже даже нет сыра, – его глаза ехидно блестели, демонстрируя мне своё превосходство.

– Я не уверена, что хочу разговаривать с тобой. – Моя попытка протиснуться мимо Фреда в Комнате Там-Тамов закончилась неудачей.

Он ловко поймал мою ладонь и галантно поцеловал мне руку:

– Разве я обидел вас? Как же я мог, грубое чудовище… Почему вы так оскорбились?

– Хватит ломать комедию, – Я упорно не желала слушать его клоунаду из витиеватых ажурных метафор.

– Да ладно, – он просто кивнул, предлагая мне сесть на один из барабанов: – Честно говоря, мне и самому это иногда надоедает.

– Тогда, зачем? – Я приняла его приглашение и села.

– Юлий завёл здесь свои порядки. Надо сказать, не самые гуманные. Но это же его дом, а Серый Кардинал так любит театр. Он когда-то мечтал о собственном клубе, где лучи яркого света софитов разрезали бы неряшливые клубы сигаретного дыма, а на сцене танцевали бы фламенко… Официанты протискивались бы между столиками, и статные загорелые девушки стучали бы каблучками по потертому паркету…

Я закрыла глаза. Но живописно обрисованная Фредом картинка никак не связывалась у меня с образом Серого Кардинала:

– Мне казалось, он – это что-то совсем иное… Что Серый Кардинал – это фарфоровые куклы, плачущие Пьеро и картонные балерины, которые заводятся одним поворотом ключа. Что он – это белые бумажные конфетти, кружащиеся в воздухе, словно снег, что это весёлая, но жестокая пара исчезающего Арлекина и Коломбины, маски венецианского карнавала и платья из черного кружева.

– А ты хорошо успела его узнать, – Фред кивал головой, словно преподаватель на экзамене. – Очень хорошо.

– Не нужно быть гениальным, чтобы понять то, какую сторону театра предпочитает Юлий.

– Напрасно, – он состроил гримасу отвращения: – Всё это – старье и пыль. А от пыли я чихаю.

– А мне нравится, – я вспомнила, как необыкновенно было здесь до исчезновения Сатиры. – Разве Юлий не создал хоть и маленькую, но прекрасную вселенную?

– Любишь всё красивое?

– Не всё, но красивое люблю, – его вопрос показался мне странным.

– Ещё один фетишист на мою голову, – Фред разочарованно поморщился.

– А что плохого в фетише?

– Странные люди, – он будто уже говорил не со мной: – Теряют голову от яркой обертки, выходят за рамки, и потом даже не замечают, что под именем «Красоты» выставляют совершенно отвратительные, дикие вещи.

– Ты рассуждаешь, как толпа.

– Я только пытаюсь разговаривать с тобой на понятном тебе языке.

– Я что, похожа на стадное животное? – Мне не нравился его тон, то слишком лестный, то теперь чересчур критичный.

– Ты похожа на человека, голова которого не заморочена россказнями Юлия и влиянием Наркомана. Оба они те ещё сказочники…

– А ты? – Мое внимание зацепила его расползающаяся по лицу острая улыбка.

– И я тоже.

– Да нет, я спрашивала не о том. Юлий – фетишист, Наркоман – его антипод. А ты?

Фред громко расхохотался резким надрывистым смехом:

– А кто сказал тебе, что Юлий и Наркоман – противоположности? Раз ты назвала Юлия фетишистом, то же самое можно сказать и о нашем безумном светловолосом друге.

– Я не понимаю…

– Стремления Наркомана подчеркнуть то, насколько просто он живет, какую обыкновенную затертую и неряшливую одежду он носит, как непринужденно ведет себя в любой ситуации – тот же самый фетиш, просто выглядит он по-другому.

– А ты? – Я перебила его, но он быстро отреагировал и почти одновременно со мной произнес мой же вопрос:

– А ты?..

Растерянно хлопая глазами, я не знала, что ответить. Сидевший напротив меня темноволосый молодой человек напоминал больше парня-модель из какой-нибудь рекламы мужских носков, чем обычного человека. Обворожительная внешность в контрасте со звериной улыбкой.

Фред очень ловко сменил тему, через минуту я поняла, что мы в достаточно неприятной форме обсуждаем Юлия за его спиной:

– Я думаю, бесполезно спрашивать, что ты думаешь о нём, – и он был прав, зная, что ничего плохого я сказать не захочу: – Поэтому, милая девушка, я спрошу только одно: каково тебе теперь приходить в этот дом, зная, что здесь живет его новая любовь?

– Мне всё равно.