Порождения ехиднины

Хочется спросить что-нибудь глупое и наивное. Например, "ты там как?". Это совершенно не помешает ни бежать, ни лезть, ни приземляться и опять бежать. Одуванчик просматривает дом Моро на предмет неожиданных шевелений. Предупредит, если что. Разговор не помешал бы двигаться. Но достаточно и одной мысли о том, что можно спросить - и тебе что-нибудь этакое рявкнут в ответ. Тепло. Хорошо. Выглянуть из-за угла, проверить маршрут до следующей опорной точки. Там - метров пять - лучше ползком, потому что из подвального окошка можно заметить человека, но шевеление травы - это просто крыса, большая приречная крыса, их тут много. Окошко под потолком подвала, но откуда я знаю... будем исходить из того, что сукин сын наблюдает. Я крыса, мне удобно ползти. Ползти и думать о том, что можно спросить и услышать ответ, и до чего же это здорово...

...и если я не справлюсь, ничего не будет.

Это глупость, это совсем глупость - и там, внутри головы, есть кто-то, кто это даже понимает, но это неважно. Я так устроен и пока так для всех безопаснее. Потому что "право" - это то, чего можно требовать. Чего следует требовать. В нас это слишком хорошо вбили. Калитка открыта, как и обещано. Прокатиться внутрь - и опять можно бежать. Голова не возражает. В нас это вбили - и пока я не вправлю этот вывих, лучше считать, что никаких прав у меня нет. Никаких. Только то, что куплено и добыто. Или подарено. Это вредно для меня, но только для меня. Следующий двор. Гараж. Дверь открыта. Коридор, прихожая, лестница наверх. Наверху шевеление. Потом тишина.

Еще коридор. Спальня. Один у окна - такой себе колобок, только бабушке не позавидуешь, а лисе тем более, один на кровати - это от какой же смеси такие глаза с таким клювом... да он моложе меня. Ну Алваро, ну жук.

- Звук, - говорит Максим. - Мне надо перекинуть звук.

Смуглый, раскосый и носатый, спокойный, как бетонная стенка, кивает на подоконник. Там коробочка приемника. Господи, благослови мировую стандартизацию и отсутствие во Флоресте подпольного высокотехнологичного производства: разъемы типовые. Приемник, конечно, собран своими руками - но из стандартных деталей. Провода. Батарея. Проверить уровень через свои наушники... хлебнуть звука, задохнуться, ослепнуть, очутиться в кипящем котле.

- ђEh, blanco! - дергает за рукав раскосый. - ђHola! - "Эй, белый, алё?". Так. Выпадать из языковой среды запрещается, что бы на той стороне ни звучало.

- Порядок... - выдыхает Максим. - С громкостью переборщил.

На самом деле, не с громкостью, конечно. С существом. В кои-то веки спасибо университету и спасибо Сообществу. Если бы не научился отключаться, если бы не проработал полгода рядом с Грином, он же Флюэллен, он же Эулалио... мог бы и не справиться сейчас.

- Кейс. Трансляция пошла. Там все на полном ходу.

- Ага... - говорит счастье всей жизни, и все делается лучше, теплее, осмысленнее. - Не лезь в канал.

- Весь твой, - подчиняется Максим и уходит с линии.

- Кто там? - интересуется раскосый.

- Наш психолог... - не объяснять же.

- Это хорошо. Пусть думает, как выманить объект наверх. - Кожа, руки, лицо, носогубные складки, поправка на солнце, поправка на ханьскую или что-то около кровь... двадцать два, двадцать четыре, где-то так. Сколько ж ему было во время войны, пятнадцать?

- Я боялся, что мы его спугнем, - продолжает раскосый. - Теперь боюсь, что зря мы его не спугнули.

- Он бы не оставил живое свидетельство своей... импотенции, - поводит рукой Максим. Голова не двигается уже совсем. Потом он вспоминает, что просто шлем плотно прилегает к воротнику броника. Снимать шлем не хочется: "уши", поляризованное стекло, микрофон - все в одном пластиковом коконе, удобно.

- Сколько вас? - спрашивает колобок.

- Три "ладони". - Пятеро снайперов, пятеро UEJ, и еще пятеро - медики и техники.

Колобок кивает.

- Должно хватить. Если он поднимется. Смотрите, - палец-сосиска, с детскими перетяжками, показывает на окно без ставней с наполовину развернутыми жалюзи. - С другой стороны то же.

Да, позиция - просто радость снайпера. Первый этаж можно просто взять. Отсюда, из спальни направо и из соседнего дома. Весь.

Если он поднимется. Если он поднимется, не убив Антонио. И это достаточно сложное если.

- Ливия. Когда доктор Камински будет готова - мне нужно знать, чего он хочет. Если не вообще, то сейчас.

- Машина на подходе. - Иларио.

- Снайперам - дома 13 и 15. Трое и двое.

- Максим, Камински передает, что вы должны соблюдать режим маскировки "мышь под..." э... - бедная Ливия, убитая наповал эвфемизмом, переведенным на ходу на толедский. - Вплоть до ее прямых указаний.

- Спасибо, вас понял. Иларио, режим три.

Медленно. И печально. Главное - очень тихо.

- Вы правильно сделали, бригадир, что его не спугнули.

- Где братья мальчика? - спрашивает раскосый.

Хотел бы я знать, зачем Доктору Моро именно брат - до сих пор он просто ловил себе добычу на улицах.

- В коррекционной школе, в Мериде.

- Часа полтора, - говорит колобок. Он всерьез считает, что кто-то будет задействовать детей в этой операции?.. Синьор Колобок - большой затейник.