Портативное бессмертие (сборник)

Магическая прелесть, шарм Янины, физиологическая радость, источаемая ею в этот период беременности, были такого порядка, что действовали возбуждающе на скученное общество. Как часто бывает при таких обстоятельствах, даже ее недостатки казались привлекательными. Все служило поводом для восхищения. Люди, свободные от вахты или других обязанностей, слонялись за молодой красавицей по палубе или, сидя на полу тесной каморки, шутили, пели, надоедая Корнею беспричинным воодушевлением. Впрочем, еще больше страдал (или ревновал по-своему) Бруно.

К этому времени никто кругом уже не сомневался, что огромное, неловкое, драгоценное для них тело Бруно не удалось бы благополучно и мирно вести за собой без участия Янины. Ее мягкие сильные ручки умиляли друзей, служа доказательством торжества метафизического начала.

Мелкие недоразумения, постоянно возникавшие между Нилом и Бруно (не отстававшим ни на шаг от последнего), или разногласия в связи с диетой показали наглядным образом, что пленник легко может разрушить самого себя, не руководствуясь обычными соображениями; он, вероятно, даже не испытывал по-настоящему боли или страха. А ведь потеря Мы свела бы на нет усилия и подвиги всей экспедиции. Между тем Янина вела за собой Бруно, точно дрессированного медведя, на легкой, почти незаметной цепи. Увалень в дымных очках следовал за ней, сразу проясняясь от ее внимания, забывая вымышленные или действительные заботы. Птица в таком настроении начинает петь, художник – живописать, а Бруно ласково объяснял, как он однажды переплыл настоящий безмерный фосфорический океан. Друзья собирались кругом и задумчиво слушали.

– Представьте себе бесконечных измерений шарообразную пучину, внутри которой тонет Мы. Чтобы всплыть, есть только одно средство: всосать в себя весь этот гигантский пузырь, обхватить его целиком. В этом – решение вопроса. И Мы сумел справиться с трудной задачей. Но Боже, Боже, какое мучение! Много эонов спустя нечто подобное представится ребенку в дифтеритном бреду. Навстречу бьет лучистый туман, залезая во все поры кожи (или это Мы пробивается сквозь эти молекулы). Единственное спасение – начать излучать собственный свет, свои волны, отражая чужие. Огромные скопления звездных туманностей лежали, миниатюрно свернутые; они выглядели как микроскопические препараты саркомы или рака на картинке в медицинском учебнике.

Поэтому Мы утверждает: злокачественная опухоль несет в себе клетки преображения, воскресения на манер всепожирающих космических туманностей, кладущих начало новым мирам.

Бруно жмурил под темными очками красные глаза, воспаленные от космической пыли, которая осела там давно и никак не отмывалась.

Он повествовал о лиловом граде (величиной с голубиное яйцо), что падал в продолжение биллионов лет; внутри градинок помещается океан желтка, вытянутый на манер эллипса с двумя центрами. В одном из центров приютилась душа мироздания, дожидаясь отлива, чтобы высадиться на пляже. Голос старца гремел над бездной: «Души, оседайте на тверди; когда созреете, постарайтесь взрастить плоды, подобные себе, только в улучшенном виде. Сие моя тайна».

Бруно пел псалмы собственного сочинения о пустой Вселенной, где ночью расцветает голубая яблоня; плоды ее пропадают в кипящем котле, а древо вечно. Души стоят во времени, как деревья в пространстве, и не могут передвинуться по собственной воле.

Вот гора с бородой отца наклоняется под нары, шарит рукой, точно ищет сапоги; нащупав спрятавшегося там в сумерках Мы, говорит, точно выжигая слова на камне: «Ты здесь, сынок! Хочешь домой?»

«Ничего, – возражает Мы, – подожду. Только помоги, а то голыми руками трудно отгребаться».

«Дай срок, помогу!» – ласково рокочет гром; молния зажигает тальник.

Друзей развлекали эти пестрые картинки, хотя они и не понимали связи между отдельными частями вдохновенной импровизации Бруно. Они все принесли много жертв в течение трудного похода и ждали, разумеется, причитающегося вознаграждения. Но теперь, познакомившись с пресловутым наследником, молодые люди искренне гордились его исключительностью.

Каждый из участников экспедиции оставил дома близких – родителей, жену или воображаемую невесту. Теперь они ждали соответствующей платы, мечтая обзавестись домом, семьей, наладить приличную жизнь (или закончить образование, уехать в Бразилию, где в джунглях теперь строят небоскребы [46] ). Все чувствовали необычайный прилив сил и ждали впереди самого приятного, что объяснялось общей молодостью, вином, удачной борьбой со стихиями.

То, что их добыча, Бруно, по-своему – чудо, им тоже льстило, хотя в беседах друзья неоднократно сознавались, что ждали именно чего-то подобного. Недаром ему такая цена и все за ним гоняются. Тем временем «Сигор» благополучно пробирается под резвым ветром и скоро уже Мичиган Лэйк {23} . Ура!