Портфель учителя

– Как ты резко сменила тему… Вообще, я с давних пор предпочитаю газировки WILKINSON.

– Вот как? Я тоже их люблю. – Я тоже смотрела вперед.

Луна стояла высоко, лишь немного скрытая облаками. До весны еще далеко, но мне почему-то казалось, что она стала немного ближе, чем была, когда мы только зашли в бар.

– А что будете делать с сережкой? – поинтересовалась я, и учитель поначалу задумался.

– Положу пока в комод, чтобы можно было доставать веселья ради, – наконец ответил он.

– В тот же, где дорожные чайнички? – уточнила я, и мой спутник важно кивнул.

– Конечно. Там я храню всякие памятные вещицы.

– Неужели сегодняшний вечер какой-то особенный?

– Сегодня я впервые за долгое время что-то украл.

– Кстати, а когда это вы освоили воровское искусство?..

– Да так, приходилось в прошлой жизни, – хихикнул учитель.

Мы вдвоем медленно шагали, чувствуя в воздухе присутствие грядущей весны. Луна сверкала золотом.

Любование цветами (часть первая)

– Знаешь, мне пришла открытка от Исино, – сказал учитель, и эти его слова вызвали у меня некоторые воспоминания.

Исино – действующий преподаватель изобразительных искусств в старшей школе. В мои школьные годы ей, насколько помню, было меньше тридцати пяти. Она, стройная, в пиджаке и с собранными сзади роскошными черными волосами, неизменно быстро шагала по школьным коридорам. Ее всегда переполняла энергия. Ее любили и мальчики, и девочки, так что в классе, который занимал клуб изобразительных искусств, после уроков вечно толпились странноватые участники этого самого клуба.

Как только из-за закрытой двери кладовой клуба изобразительных искусств, где сидела Исино, начинал доноситься аромат кофе, ученики тут же принимались в эту дверь стучать.

– Чего вам? – хриплым голосом отзывалась преподавательница.

– Дайте и нам попить кофе вместе с вами, – сказал, стоя за дверью, один из участников клуба. Говорил он нарочито грубо.

– Хорошо-хорошо. – Исино открыла дверь и передала ученику полный кофейник.

Составить компанию учителю могли только глава клуба, его заместитель и несколько учеников третьего класса. У младших учеников этого права не было.

Исино выходила из комнаты, держа в руках чашку из керамики Масико[20], которую, по ее же словам, она сама слепила и обожгла в печи, и садилась пить кофе вместе с участниками клуба. А после она, чуть откинувшись назад, шла смотреть работы учеников. Вернувшись после проверки на свое место, она допивала остатки кофе. Сливки она никогда не добавляла. Конечно, ученики приносили сахар и сладости, но Исино всегда пила пустой черный кофе.

Одноклассница, состоявшая в этом клубе, очень восхищалась Исино и многократно повторяла, что хочет стать похожей на нее, а потому я несколько раз заглядывала в их клубную комнату – туда могли заходить и обычные ученики, в клубе не состоящие. Комната была теплая, повсюду пахло растворителем для красок и немного – табаком.

– Вот видишь? Она такая классная! – восторженно проговорила подруга, и я просто кивнула.

Однако, если честно, мне не нравилась самодельная керамическая посуда. Сама по себе Исино никаких эмоций у меня не вызывала, но эта керамика… Впрочем, к оригинальной посуде Масико я никакого негатива не испытывала.

Исино преподавала у меня всего один год. В моей голове сохранились смутные воспоминания о том, как на ее уроках мы делали наброски гипсовой статуи углем и рисовали натюрморты акварелью. Оценки у меня были ниже среднего. Пока я училась в старших классах, Исино вышла замуж за учителя обществознания из нашей же школы. Сейчас ей уже должно быть около пятидесяти пяти лет.

– Это открытка по случаю начала сезона цветения, – добавил учитель, чуть помолчав.

– Праздник любования сакурой, значит?

– Ну да, ежегодный. Он проводится на набережной перед школой за несколько дней до начала учебного года. К слову, как ты смотришь на то, чтобы посетить это мероприятие?

– А, – снова односложно отреагировала я. – Ну да, звучит интересно.

Вообще-то, в моем тоне никакой заинтересованности или радости не было, но учителя это не волновало – он продолжал рассматривать открытку.

– Пишет как всегда красиво, – сказал учитель, аккуратно расстегивая портфель и убирая открытку в один из карманов. Я рассеянно смотрела, как он вжикнул молнией, снова закрывая портфель.

– Не забудь: седьмое апреля, – напомнил он мне, когда мы уже прощались около автобусной остановки.

– Постараюсь, – произнесла я, словно школьница, – по-детски, немного небрежно и немного беспомощно.

Нет, я никак не могу привыкнуть к обращению «учитель Мацумото», сколько бы раз мне ни доводилось его слышать. Мацумото – это и есть мой учитель. Если совсем уж точно, то зовут его Мацумото Харуцуна. Насколько я знаю, преподаватели обычно обращаются друг к другу по фамилии. Мацумото, Кёгоку, Хонда, Нисигавара, Исино и так далее.