Портовый город

Возникший рядом Хосс выпучил глаза и захохотал, теряя презентабельную форму:

– Ха-ха-ха… Йованка! Ой, лопну, честное слово! Ха-ха-ха…

Я хмуро отвернулась и сняла льняное полотенце с кадушки с тестом: оно стало нежным и пушистым и словно само было готово уже выпрыгнуть.

– Ха-ха… – продолжал хохотать Хосс за моей спиной. – Пожалуйста, скажи «мяу», а?

Я сильно махнула на него полотенцем, отгоняя подальше:

– Все, иди уже, иди! Протри столы. Скоро Дядюшка придет.

Ни капли меня не испугавшись, Хосс, тонко хихикая, собрал свое лицо на место и поплыл в зал.

И это только начало.

Я подняла блестящий поднос со стола и еще раз на себя внимательно посмотрела, поводила носом туда-сюда, скорчила рожицу и, не удержавшись, засмеялась.

Ай, так даже веселее!

Сегодня мои распрекрасные рисунки сконцентрировались на лице, превратив его в кошачью мордочку с черным носиком-сердечком, с белыми пушистыми усами, которым позавидовали бы любые Барсики и Мурзики, с черными стрелками на глазах, сделав их удлиненно кошачьими и добавив хорошей полосатости.

Когда пришел Дядюшка, я уже с улыбкой подошла к нему, ставя на столик чашку с травяным чаем. Сердце начинало подводить старого енота. Я не хотела думать об этом. Один только отголосок мысли о том, что Дядюшка однажды тоже постучит в мое окно или просто, вдруг, скажет, что его послал, ненавистный мною Тень, вводил меня в почти истеричный ужас.

Старый енот позволил себе слегка улыбнуться, увидев мой облик, но повел себя очень тактично. Чего нельзя сказать о Тимо.

Прибежав ко мне, распространяя как всегда вокруг аромат свежеиспеченного хлеба, молодой человек сперва задохнулся, замахал руками и, закричав, что сейчас вернется, пулей умчался обратно, не закрыв за собой дверь.

Что-то нехорошее у меня предчувствие.

Тимо вернулся через пять минут и со словами:

– Позволите?

Водрузил мне на голову ободок с кошачьими ушками и залепил себе рот ладонью, заталкивая вырывающиеся смешки.

Я приподняла одну бровь:

– Я даже не буду спрашивать, откуда у тебя это и если ты попросишь меня мяукнуть, я тебя побью. Очень сильно.

Тимо отрицательно помахал рукой:

– Не-не, что ты! Этого уже достаточно!

Я только вздохнула и пошла ставить противни в духовку. Почему то мне кажется, что посетителей сегодня будет не мало.

Да, слухи разбежались быстро и скоро все столики были заняты, а остальные гости покупали пирожки с собой, на вынос, подолгу болтая со мной около прилавка.

Хоть какая то польза.

Но когда начало темнеть, все быстро засобирались, стали прощаться и расходиться по домам. Заметив мой удивленный взгляд, Дядюшка, тоже закрывая свою книгу и убирая очки, пояснил:

– Сегодня полнолуние.

– А-а-а, я все поняла. – Совсем забыла. Не слежу за днями.

– Ну, удачи тебе и будь осторожна! – енот тихонько похлопал меня по руке и, прихрамывая, отправился домой.

Дрожа, словно рябь на воде, ко мне подплыл Хосс:

– Это правда? Они скоро придут? – спросил он ужасаясь.

Я спокойно собирала грязную посуду со столов:

– Да. И я не понимаю, почему ты боишься. Разве вы не похожи?

Хосс обхватил себя за плечи, словно мог замерзнуть:

– Нет… они другие. Мне от них жутко… Ой, твоя мордочка исчезла!

Воскликнул он и, подойдя к окну, стал выглядывать на темнеющую улицу. Сегодня в городе не будут зажигать фонари.

Мне лунные люди не казались жуткими. Конечно, они отличались, но разве, в этом Портовом городе хоть кто-то был обычным?

Лунные жители, люди лунных лучей, их называли по-разному. Прозрачные, чуть белесые, в развивающихся одеждах девушки и редко молодые люди появлялись только, когда полная луна отражалась в океане и из этого отражения они и выплывали по воздуху, не касаясь ногами ни земли, ни воды. Лица их всегда были печальны, а песни и высокие голоса, в которых невозможно разобрать слов, больше похожие на стоны, эхом разносились по улицам.

Как только я сюда переехала, они стали пару ночей, каждый месяц приходить в мое кафе, потому что, как оказалось, могли пить и есть то, что я рисовала для них. Те самые черно-белые рисунки, которые я облачками выдувала из бумаги. Во время их визитов, Хосс старался спрятаться за прилавком, иногда выглядывая, словно затаившаяся и испуганная мышка.

А я просто улыбалась и расставляла блюдца, сажала на них нарисованные необычные пирожные и бокалы с кофейными напитками. Даже, если лунным людям что-то нравилось, они не могли сказать ничего, кроме печальных стонов.

Одна девушка, обычно, присаживалась за прилавок, напротив меня. Я пыталась с ней говорить так, как будто она мне и вправду отвечала. Иногда на ее полупрозрачном лице проскальзывала улыбка, словно память из прежних дней.

Сегодня все прошло как обычно и через пару часов лунные люди поплыли к выходу, все кроме этой девушки и когда за дверью исчез последний обрывок легкой одежды, она быстро оглянулась и вдруг, посмотрела на меня в упор своими русалочьими глазами.

Большими, блестящими и тонко запела.

– Йованка, что она делает? – выглянул Хосс наверх. – Эй, Йованка!

Я не отвечала.

Не отрывая от меня глаз, девушка начала пятиться к выходу, делая зовущие махи рукой. Ее одежды развивались как на ветру.