Портрет девушки в черном цвете

— Эта девушка, Хабира. У нее все получалось. Абу Хаммад мог экспериментировать по нескольку дней, но стоило вмешаться ей, как все получалось словно по волшебству. Старик потом пытался повторить опыты сам и получалось не всегда.

Михал вернулся и сел за стол. Его взгляд стал задумчивым, словно он пытался вернуться воспоминаниями к тем экзотическим моментам.

— И он любил девушку. Я так и не мог понять, кем она приходилась ему. Явно не дочь, ну и не жена, конечно. Она вообще не похожа ни на арабских, ни на турецких женщин. Ни рабыня, ни родственница, не служанка. Она всегда старалась держаться скромно, но араб, казалось, слегка побаивался Хабиру. Меня она сторонилась, и как будто присматривалась ко мне, оценивала. Потом араб заболел.

Михал тоже отпил вина. Барон обратил внимание, что литовец сам того не замечая, время от времени посматривал в ту сторону, где в салоне должны были вести свою беседу дамы. “Неужели настолько влюблён? Или дело в другом? Потом надо будет обязательно расспросить Констанс.”

Михайлович сделал еще один глоток и продолжил.

— Он некоторое время лечился, приходили разные врачи. Все-таки ученый был не бедным человеком. Но ему становилось только хуже. Хабира постоянно проводила время у постели больного, но это не помогало. Честно говоря, я начал опасаться за свою судьбу, ведь выкуп так и не поступил. После смерти араба на меня вновь мог заявить права прежний хозяин. Но все произошло по другому.

Генрих заметил, что бокал рассказчика опять опустел и сам подлил ему вина. Тот выпил почти одним махом и продолжил:

— В один из дней меня позвали к моему хозяину. Араб ждал меня вместе с Хабирой. Видно было что дни Хаммада были сочтены. Он уже еле произносил слова, лицо приобрело землистый оттенок, глаза слезились. Старик объяснил, что готов отпустить меня на родину, но лишь при одном условии. Я должен вступить в брак с Хабирой. Конечно, я начал отказываться, говоря что она мусульманка и брак между нами невозможен. Честно говоря, такой поступок, в центре столицы мусульманского государства грозил скорой смертью. В ответ Абу Хаммад заявил, что совершил страшное преступление, за которое несет ответственность перед богами, но Хабира только что крестилась. Он так и сказал, перед богами, не вспоминая их Аллаха. Обряд крещения провел местный священник, который сейчас ждет, чтобы обвенчать их. Старик пообещал снабдить нас деньгами и заплатить за меня выкуп турку. Я был смущен, так как понимал, что это единственный выход чтобы спастись из мусульманского плена. Хабида внимательно следила за мной, а потом просто подошла и взяла за руку. И все мои сомнения отпали!

Михал был уже слегка пьян и не пытался скрыть обеспокоенные взгляды в сторону салона.

— И через несколько минут я стал мужем пани Александры. Эфенди умер через пару часов, а утром мы уже покинули Константинополь. Унесли ноги. Говорят дом араба разнесли вдребезги. Судья объявил, что там практиковали черную магию. Это не помешало султану конфисковать все имущество старика.

Он некоторое время сидел опустив голову и сжимая опустевший бокал.

— Мы добрались до Венеции, провели там несколько месяцев, но потом обстоятельства заставили покинуть город. Теперь жена просит найти спокойное место. Она говорит что у нас скоро будет ребенок, сын. Так что мы едем в Дрезден, где я надеюсь найти себе покровителя. Ведь кое-чему я от старика научился. Да и Хабида со мной.

Двери открылись и в кабинет вошли женщины. Хозяйка, стройная брюнетка, Беатрис, выглядела очень взволнованной. Она с тревогой смотрела в сторону мужа и неуверенно оглядывалась на гостью. Александра-Хабида, наоборот, была воплощенная уверенность и безмятежность. Генрих был удивлен, его жена уже давно научилась скрывать свои эмоции, и столь откровенное волнение, читаемое на ее лице, встревожило барона. Мужчина, только теперь оценил внешность гостьи замка. Она была женщиной скорее европейского, чем азиатского типа. Если бы он встретил её в Вене или Праге, то никогда бы не подумал, что это темноволосая высокая девушка, с белой кожей и огромными серыми глазами может быть арабского или турецкого происхождения. Женщина кинула недовольный взгляд в сторону мужа и барон понял, кто является главным в этом необычном семействе. Михал, словно по команде вскочил и начал извиняться.

— Уважаемый Генрих, дорогая Беатрис! К сожалению, нам необходимо спешить. Дорога длинная, а мы не хотим злоупотреблять Вашим гостеприимством!

Барон хотел предложить гостям задержаться, ведь время было уже достаточно позднее, но его жена еле заметно покачала головой.

— Ваша карета готова, лошади накормлены. Ваш слуга тоже. С удовольствием продолжил бы нашу беседу…