Портрет Дориана Грея

Садовник повернулся и быстро направился к дому…

— Как женщины любят делать опасные вещи! — засмеялся лорд Генри. — Это одно из качеств, которыми я особенно восторгаюсь. Женщина готова флиртовать с кем угодно до тех пор, пока другие на нее смотрят.

— Как вы любите говорить опасные вещи, Гарри! В настоящем случае вы совершенно ошибаетесь. Мне очень нравится герцогиня, но я не люблю ее.

— Герцогиня очень вас любит, но вы не слишком ей нравитесь, так что вы в равных условиях.

— Вы сплетничаете, Гарри, а для сплетен никогда не бывает оснований.

— Основание всякой сплетни есть вера в безнравственность, — сказал лорд Генри, закуривая папиросу.

— Ради эпиграммы и афоризма, Гарри, вы готовы принести в жертву кого угодно.

— Мир идет на этот жертвенник по собственному желанию, — последовал ответ.

— Я бы хотел полюбить! — воскликнул Дориан с глубоким пафосом в голосе. — Но я, кажется, потерял страсть и позабыл, что такое желание. Я слишком сосредоточился на самом себе. Моя собственная личность стала мне в тягость. Мне хочется убежать, уйти, забыться. С моей стороны было глупостью приезжать сюда. Кажется, я пошлю телеграмму Гарвею, чтобы он приготовил мне яхту. На яхте чувствуешь себя в безопасности.

— В безопасности от чего, Дориан? Вы в какой-то тревоге. Почему не сказать мне, в чем дело? Вы знаете, что я бы помог вам.

— Я не могу сказать вам, Гарри, — печально ответил Дориан, — Да и, по всей вероятности, это все моя собственная фантазия. Этот несчастный случай расстроил меня. Я имею скверное предчувствие, что подобное может случиться и со мною.

— Какие глупости!

— Надеюсь, что это глупости, но не могу побороть предчувствия. А вот и герцогиня, прямо Артемида в современном костюме. Видите, мы вернулись, герцогиня.

— Я обо всем слышала, мистер Грей, — ответила она. — Бедный Джеффри ужасно расстроен. И, кажется, вы просили его не убивать зайца? Как это странно.

— Да; это было очень странно. Не знаю, что заставило меня попытаться остановить его. Каприз, должно быть заяц казался миловиднейшим изо всех живых существ. Но мне жаль, что вам рассказали об этом случае. Это неприятная тема.

— Это — досадная тема, — вмешался лорд Генри. — Она не имеет никакой психологической ценности. Вот если бы Джеффри нарочно его убил, было бы очень интересно. Я бы хотел познакомиться с кем-нибудь, кто совершил настоящее убийство.

— Какой вы ужасный, Гарри! — закричала герцогиня.

— Не правда ли, мистер Грей? Гарри, мистеру Грею опять дурно. Он сейчас лишится чувств!

Дориан сделал над собой усилие, выпрямился и улыбнулся.

— Это ничего, герцогиня, — прошептал он, — мои нервы ужасно развинчены. Вот и все… Пожалуй, я слишком много сегодня утром гулял. Я не слыхал, что сказал Гарри. Что-нибудь очень дурное? Вы должны мне это рассказать… как-нибудь в другой раз. Теперь же мне, кажется, следует немного прилечь. Вы меня извините не правда ли?

Они подошли к широким ступеням, ведущим от оранжереи на террасу. Как только стеклянная дверь закрылась за Дорианом, лорд Генри обернулся и взглянул на герцогиню своими темными глазами.

— Очень вы влюблены в него? — спросил он. Несколько мгновений она не отвечала и смотрела на расстилавшийся перед нею пейзаж.

— Я сама хотела бы знать, — выговорила она наконец. Он покачал головой.

— Знание оказалось бы роковым. Неизвестность именно и пленяет. Дымка тумана всему сообщает чары.

— В тумане можно сбиться с дороги.

— Все дороги сходятся в одном пункте, дорогая моя Глэдис.

— В каком?

— В разочаровании.

— Оно было дебютом моей жизни, — сказала она со вздохом.

— Оно явилось к вам в венце.

— Мне уже надоели клубничные листья.

— Они вам идут.

— Только на людях.

— Вы бы не могли обойтись без них, — заметил лорд Генри.

— Я и не расстанусь ни с одним лепестком.

— Монмоут имеет уши.

— Старость туга на ухо.

— Разве он никогда не ревновал?

— О, если бы он ревновал!

Лорд Генри осмотрелся по сторонам, как бы что-то отыскивая.

— Что вы ищете? — спросила герцогиня.

— Шарик от вашей рапиры, — ответил он. — Вы его обронили.

Она засмеялась.

— Маска еще на мне.

— Она делает ваши глаза еще прелестнее.

Она снова засмеялась. Зубы ее блеснули, как белые зернышки в алом плоде.

Наверху, в своей комнате, Дориан Грей лежал на диване; каждый фибр его тела дрожал от ужаса. Жизнь вдруг сделалась для него отвратительным, непосильным бременем. Трагическая смерть несчастного загонщика, убитого в роще, как дикое животное, казалась Дориану предвестием его собственной смерти. Циническая шутка лорда Генри почти заставила его лишиться чувств.

В пять часов Дориан позвонил, и когда пришел слуга, он приказал ему уложить вещи к вечернему экспрессу в город и заказать экипаж к половине девятого. Он твердо решил не проводить больше ночи в Сельби-Рояль. Это было зловещее место. Смерть бродила здесь при солнечном свете. Трава в лесу была запятнана кровью.