Портрет кавалера в голубом камзоле

Он приоткрыл дверцу и высунулся в сумерки и снег, расцвеченные бледными фонарями по обеим сторонам шоссе. Лента застрявшего транспорта тянулась далеко вперед, теряясь в сизой мгле. Крыши машин припорошило, и они сливались в одну сплошную массу, похожую на тело громадного удава. Этот удав разлегся посреди города, заглотив сотни водителей и пассажиров, и медленно переваривал свою живую пищу. Лавров почти физически ощущал, как его разъедает бессильное бешенство. Время, намерения и планы летят коту под хвост…

Он несколько раз глубоко вздохнул и медленно выдохнул, успокаиваясь. Откинулся на подголовник кресла и переключал радиоканалы в поисках приятной мелодии, благотворной для издерганных нервов. Выговор Колбина задел его сильнее, чем хотелось бы. Сегодня вечером у того появится еще один повод попенять начальнику охраны на нерадивость.

– О, черт! – процедил он.

Наконец «удав» вздрогнул, зашевелился, тронулся и с черепашьей скоростью пополз вперед. Лавров взглянул на часы. Пожалуй, он успевает в Бибирево. Если не попадет в новую пробку.

К счастью, поток машин набирал скорость, и Роман свернул с запруженного шоссе, как только появилась возможность объезда.

В половине пятого он припарковался у кирпичной высотки на улице Пришвина, где проживала Бузеева. Неопрятный лифт доставил его на восьмой этаж. Дверь нужной ему квартиры была железная, китайского производства. Прежде чем позвонить, он интуитивно дернул за ручку. Не заперто?

Громко спрашивать «Есть кто-нибудь дома?», как в американских фильмах, Лавров не стал. Вместо этого он осторожно потянул дверь на себя и скользнул в темное тепло прихожей. Пахло старыми коврами, кремом для обуви и сладкими духами. В квартире стояла тишина.

Подавив желание позвать хозяйку, Лавров бесшумно двинулся по коридору. Коридор заканчивался кухней. Справа располагалась открытая дверь в комнату, слева находились ванная и туалет.

В кухне тускло горела подсветка, в комнате было темно. Лавров не рискнул включать электричество. Вдруг больная уснула, а он врывается, устраивает переполох…

Он постоял, прислушиваясь. Казалось, совсем рядом кто-то дышит. Решившись, Лавров шагнул в комнату. Последнее, что он смутно увидел, был чуть более светлый, чем стены, четырехугольник окна…

Мгновение – и обрушившийся ему на голову удар затмил и это окно, и все остальное…

* * *

Поселок Летники.

– Поздно уже, – ворчал Санта, сбавляя скорость. – Здесь такая же темень по вечерам, как у нас в Черном Логе. Фонарей нет. И улицы не указаны. Нельзя было завтра приехать? Белым днем?

– Нельзя.

Великан насупился и замолчал. Его дело – крутить баранку, а не давать советы.

Глория не сомневалась, что узнает нужный ей дом по особым признакам, присущим его хозяину. Жилье, как любая вещь и предмет обихода, несет на себе отпечаток личности владельца. Ее представления о Зубове сформировались со слов актрисы Жемчужной и по отчетам Лаврова. Этой информации достаточно, чтобы не ошибиться. И она не ошиблась.

Вопреки скепсису Санты, улица, где выкупили участки богатые люди, была хоть скудно, да освещена. За заборами кое-где возвышались столбы с прожекторами, прорезающими морозную тьму.

Дом Зубова отличался от прочих строений на Тихой улице большими размерами и претенциозными колоннами в виде античного портика на фасаде. Здание напоминало уменьшенный вариант помещичьей усадьбы, – несколько комичный. Для тех, кто понимает, какую цель преследовал архитектор, пытаясь соединить черты классицизма и современного загородного дома. Хотя здесь, скорее всего, проектировщик пошел на поводу у заказчика.

– Притормози-ка, – сказала Глория, похлопав великана по руке. – Сдается, мне сюда!

Усадьбу окружал каменный забор. Ворота открывались автоматически, нажатием кнопки на пульте. И делал это, похоже, охранник. На столбике у калитки Санта увидел звонок с переговорным устройством.

– Одну я вас туда не пущу… – заявил он.

– Я только узнаю, примет ли меня господин Зубов.

Придерживая шляпу, Глория вышла и осмотрелась.

Дома нуворишей, соперничая друг с другом количеством этажей и вычурностью отделки, тянулись по обе стороны дороги, за ними шумел лес. Улица Тихая выглядела обжитой. По крайней мере, грунтовка была укатанной, – тут часто ездили. В подтверждение мимо Глории, ослепив ее фарами и обдав снежной пылью, промчался черный джип.

На затянутом облаками небе проступало пятно луны, окрашивая окрестности в бледный тон. Голубые крыши, голубые шапки снега на столбах…

Глория подошла к калитке и нажала кнопку звонка. Ей пришлось подождать, пока ленивый баритон произнес:

– Вам кого?

– Я к Валерию Яковлевичу…

– Его нет.

– Как нет? У нас назначена встреча. Позвоните ему!

Она не знала заранее, что будет говорить. Нужные и единственно правильные фразы сами приходили на ум. Как будто кто-то невидимый нашептывал ей слово за словом.

– Господин Зубов не берет трубку, когда работает, – ответил баритон.

– Так он в Москве?

– Хозяин передо мной не отчитывается.

Глория понимала, что охранник не лжет. Ей не повезло. Зубова действительно нет дома. Вероятно, неотложные дела заставили его уехать в город.