Портрет леди

Однажды утром, вернувшись с прогулки за полчаса до завтрака, Изабелла вышла из кареты и вместо того, чтобы направиться вверх по огромной лестнице, пересекла двор, прошла под еще одной аркой и очутилась в саду. В этот час он был просто великолепен. Полуденный зной окутал его тишиной; теплые тени были неподвижны, и сквозь них стремились пробиться горячие лучи. Ральф сидел в полумраке у пьедестала статуи Терпсихоры – танцующей нимфы с тонкими пальцами и раздувающимися одеждами в стиле Бернини[64]; поза его излучала такую расслабленность, что девушка сначала даже подумала, что он спал. Ее легкие шаги по траве его не потревожили, но, прежде чем повернуть назад, она остановилась и пристально посмотрела на него. В это мгновение он открыл глаза. Изабелла опустилась рядом с кузеном в такое же кресло. Хотя, досадуя на него, Изабелла обвиняла Ральфа в равнодушии, она не могла не видеть, что его что-то угнетает. Правда, девушка относила это частично к его ухудшающемуся состоянию здоровья, частично – к некоторым проведенным им сомнительным мероприятиям, касавшимся наследства, и, как сказала Изабелле отнюдь не одобрившая их миссис Тачетт, теперь они также встретили противодействие со стороны остальных акционеров банка. Миссис Тачетт считала, что молодой человек должен был отправиться в Англию вместо того, чтобы приезжать во Флоренцию. Он не был там уже несколько месяцев, и дела банка интересовали его не больше, чем события в Патагонии.

– Простите, что разбудила вас, – произнесла Изабелла. – Вы выглядите усталым.

– Так оно и есть. Но я не спал, а думал о вас.

– Именно это вас и утомило?

– Ну да! Как любые бесплодные усилия. Дорога длинная, и я никогда не доберусь до цели.

– Куда вы хотели бы добраться? – поинтересовалась Изабелла, закрывая зонтик.

– К пункту, где я мог бы сам понять, как отношусь к вашему замужеству.

– Стоит ли слишком много думать об этом? – беззаботно произнесла Изабелла.

– Вы хотите сказать, это не мое дело?

– До определенной степени – да.

– Вот эту степень мне и хотелось бы определить. Вы ведь имеете право обвинить меня в неучтивости? Ведь я еще не поздравил вас.

– Конечно, я это заметила и удивлена вашему молчанию.

– Тут множество веских причин. Сейчас я вам объясню, – проговорил Ральф.

Он снял шляпу, положил ее на землю, выпрямился и некоторое время молча смотрел на Изабеллу. Потом откинулся назад, прислонился головой к пьедесталу статуи и уронил руки на подлокотники. Было видно, что он испытывает неловкость и колеблется. Изабелла тоже молчала; когда кто-то рядом испытывал смущение, она обычно испытывала сочувствие, но сейчас она решила ни словом не помогать кузену.

– Я все еще не могу прийти в себя, – произнес он наконец. – Вот уж ни за что бы не поверил, что вы можете так легко пойматься на удочку.

– Не понимаю, почему вы говорите, будто меня «поймали».

– Потому что вы собираетесь войти в клетку.

– Раз мне это нравится, это не должно вас тревожить, – сказала Изабелла.

– Вот это меня и удивляет. Вот об этом-то я и думаю все время.

– Если думаете и вы, то можете себе представить, сколько думала я! Пока не убедилась, что мне нужно именно это.

– Вероятно, вы сильно изменились. Год назад вы ценили свою свободу выше всего прочего. Вы хотели одного – познавать окружающий мир.

– Я познала достаточно, – ответила Изабелла. – И уже не испытываю страстного желания продолжать.

– Я не ожидал этого. Я думал, что, бросив беглый взгляд, вы захотите ознакомиться с ним подробнее.

– Я поняла, что это невозможно. Каждый должен выбрать свой уголок земли и возделывать его.

– Я тоже так считаю. Но этот уголок нужно выбрать по возможности тщательнее. Всю зиму, читая ваши светлые письма, я и представить себе не мог, что вы уже выбирали! Вы не обмолвились об этом ни словом, и ваше молчание ослабило мое внимание.

– Так вы ожидали, что я стану писать вам о подобных вещах? Но, кроме всего прочего, откуда я могла знать, что случится? Все произошло позже. Но если бы ваше внимание не было усыплено, что бы вы сделали?

– Я бы сказал: «Подожди еще немного»[65].

– Подождать чего?

– Чтобы все прояснилось, – сказал Ральф с глуповатой улыбкой, и его руки задвигались, ища привычный путь в карманы.

– И кто должен был прояснить все? Вы?

– Я мог бы послать вам по дружбе пару лучей.

Изабелла сняла перчатки и разгладила их на коленях.

Мягкость ее движений отнюдь не говорила о ее настрое – выражение лица девушки не было миролюбивым.

– Вы ходите вокруг да около, Ральф. Вы хотите сказать, что вам не нравится мистер Озмонд, и боитесь.

– Я боюсь вас, а не его. Если вы все-таки выйдете за него, говорить такие вещи неразумно.

– Если я выйду за него! Вы надеетесь разубедить меня?

– Вам, конечно, это кажется бессмысленным?

– Нет, – сказала Изабелла после короткого молчания, – это кажется мне трогательным.

– Это одно и то же. Я смешон, и вам меня жаль. Не так ли?

Изабелла снова разгладила свои перчатки.

– Я знаю, как вы ко мне привязаны, и не могу не учитывать этого.