А вот у сестер Альфонсо на нее другие планы. Несколько дней Лукреция запирается у себя, тренируется изображать палаццо и
— Его бутоны замечательно отбеливают кожу, — объясняет она, когда Лукреция приносит ей целую корзинку. — Хотя, конечно, у тебя и без них все прекрасно, дорогая!
Она спрашивает Лукрецию о детстве, братьях и сестре, о Флоренции — Элизабетта никогда там не бывала, но слышала о ее красотах и великолепной архитектуре. Она внимательно слушает ответы Лукреции, запоминает все подробности о ее семье, имена родных, их возраст и увлечения.
— Может, ты как-нибудь приедешь в гости, — отваживается Лукреция, когда оставить золовку без приглашения уже становится неприличным.
— Я была бы очень рада, — улыбается та.
Лукреция пытается вообразить Элизабетту в отцовском палаццо: ее узкие платья шуршат по плитам пола, внимательные глаза разглядывают позолоченные потолки; она осматривается, скрипя жестким воротником, говорит с Изабеллой и Элеонорой спокойным, учтивым тоном. А ведь тогда Нунциата тоже приедет! Будет высокомерно разглядывать роскошные фрески и статуи, презрительно морщиться от бравурных мелодий и фокусов акробатов. А потом нашепчет своим придворным дамам, какое во флорентийском дворе все шумное и безвкусное. Нунциата и ее противный спаниель впервые пробуждают в Лукреции стойкую дочернюю преданность: она никому не даст осуждать родителей и их образ жизни!
И никогда не пригласит домой ни Элизабетту, ни Нунциату.
Элизабетта следит, чтобы Лукреция не сидела подолгу за мольбертом, рисуя жизнь при дворе. Без предупреждения влетает в ее покои и распахивает ставни, испортив освещение для картины.
— Нельзя тут запираться на целый день! — заявляет она.
Элизабетта глядит на мольберт, но выдает только дежурную похвалу, дескать, очень красиво. Берет Лукрецию под руку, велит Эмилии снять с нее запачканный краской халат и ведет в салон, где поэты обсуждают стихи, философы — мораль, актеры репетируют, а знатные дамы шепчутся о мужьях, любовниках да ленивых портнихах. Обычно Лукреция сидит молча и терпит внимательные взгляды придворных: они оценивают ее осанку, драгоценности, роль при дворе, положение, внешность. Она велит себе не замечать их стрел и копий, только настраивает себя, будто струну лютни, на разговор философов в другом углу комнаты, на актера, что декламирует строки об Итаке. Если упоминается в чужом разговоре имя Альфонсо, она запрещает этим словам проникать в ее разум, отказывается нырнуть в озеро, где плавают все эти люди, даже не косится на проем, в котором стоит широкоплечий капитан гвардии, Эрколе Контрари, даже не моргнет, когда Элизабетта вдруг выйдет из комнаты, а вскоре за ней отправится и он. Она все видит, но никому не признается — ни себе, ни другим.
Единственное облачко на горизонте — Нунциата: та вдруг замечает, как много времени Лукреция проводит с Элизабеттой, когда девушки идут вместе мимо приоткрытой двери часовни, за которой Нунциата сидит одна со своим спаниелем. Лукреция рассказывает Элизабетте о маминой привычке иметь подле себя лишь испанских придворных дам и о курьезах, которые случаются между ними и слугами палаццо; Элизабетта смеется, держа Лукрецию под руку, и просит рассказать еще. Нунциата спрашивает, куда они идут, а сестра даже не останавливается, только бросает через плечо:
— Мы с Лукре хотим проветриться.
Тогда Нунциата следует за ними до самого двора. Элизабетта велела конюхам привести белую мулицу, и теперь девушки кормят ее апельсиновыми шкурками и корочками от сдобы. Элизабетта перевязывает гриву терпеливой мулицы разноцветными лентами, пока Лукреция придерживает животному шею и велит служанкам расчесать длинный хвост. Тут появляется Нунциата с собакой под мышкой; лицо золовки блестит от пота. Прищурившись, она глядит, как Элизабетта с Лукрецией наряжают мулицу, а потом водят по двору и гадают, нужно ли еще лент, поярче, а то и вовсе кружев. Элизабетта предлагает позвать Альфонсо — пусть полюбуется, отдохнет от дел. Лукреция, заразившись ее весельем, радостно кивает, но Нунциата вмешивается:
— Нашему брату, — обращается она к Элизабетте, не удостаивая Лукрецию вниманием, — не понравится, что мы отвлекаем его от работы. Тем более из-за подобной чепухи. Будь же разумна!
Ее голос, как холодная вода, гасит искорку веселья. Девушки развязывают ленты, отдают поводья конюху и расходятся по двору.