Портрет неизвестной

— Ты еще откуда здесь взялась? — прошипела она, с ненавистью глядя на Надежду.

— От верблюда! — и Надежда с размаху ударила ее по голове своей сумкой.

Как уже говорилось, сумка у нее была тяжелая, да Надежда еще вложила в удар всю свою ненависть, так что от этого удара Алина без чувств упала на пол.

— Все, бежим! — Надежда подхватила Михаила под локоть и потянула его к дверям.

— Да что ты меня тащишь? — недовольно покосился тот на нее. — Я в полной норме!

— Правда? Ну, тогда ходу!

— И все же я тебя еще раз прошу — пожалуйста, не называй меня Лёликом!

— Нашел о чем думать! — окончательно озверела Надежда. — Ты машину сможешь вести?

— Смогу! — теперь Михаил выглядел увереннее. — Только… ключи…

— Так бери уже!

— Может быть, лучше ты… — он боязливо смотрел на лежащую Алину.

«Правильно его две жены бросили!» — думала Надежда, вытаскивая из кармана Алины ключи от «БМВ».

— Я счастливый человек, — проговорил Исаак Ландауэр, подливая своему зятю кофе, — у меня есть все, что нужно, за исключением одного.

Вечерний свет просочился через переплет окна и позолотил кордовскую кожу кресла, в котором сидел Исаак. За окном тускло сверкал канал, по которому проплывала груженная углем баржа.

— Чего же у вас нет, мингер Исаак? — Пинхас Бергман удивленно взглянул на тестя. — Мне кажется, у вас есть все, чего может желать человек. У вас хороший дом, хорошая работа, у вас замечательная репутация. Вас уважают все соседи, ваше слово дорого стоит, в синагоге вы занимаете почетное место…

— У меня нет сына, — вздохнул Исаак.

— Но у вас есть дочь… такая дочь, которая может скрасить вашу старость.

— Да, у меня есть дочь. И у меня есть ты, но зять и сын — это совсем разные вещи. Сына я научил бы тому, что знаю и умею сам, чтобы передать ему свое дело. Это было бы легко — ведь если бы у меня был сын, он с раннего детства впитал бы любовь к камням, он чувствовал и понимал бы их, как живые существа. Но что поделаешь, — Исаак тяжело вздохнул. — Раз у меня нет сына — я буду учить тебя, и научу всему, что умею и знаю, но разве я смогу вложить в тебя свою душу? Вот посмотри на этот камень, — Исаак достал из ящика стола замшевый мешочек, вытряхнул на обитую кожей столешницу большой, чуть желтоватый камень. Вечерний свет нашел этот камень, осторожно тронул его своим лучом, как слепой трогает рукой лицо человека, чтобы узнать его, — и камень вспыхнул горячим золотым сиянием.

— Я купил этот камень уже несколько лет назад, но все еще не могу решить его судьбу.

— Какая красота! — воскликнул молодой человек.

— Красота, — кивнул Исаак. — Обычно алмазу требуется огранка, чтобы раскрыть его красоту, выпустить его внутренний свет, но этот камень и без огранки полон света, он словно живой. Но можешь ли ты заглянуть за эту красоту?

— Как это?

Исаак поднял камень двумя пальцами, посмотрел сквозь него на свет, и его губы сложились в печальную улыбку:

— Это прекрасный камень, чистый и совершенный.

— Однако он немного желтоватый, — произнес зять, чтобы показать свои знания, — это не то, что называют алмазом чистой воды.

— Да, он немного желтоватый — как многие алмазы Нового Света. Он наверняка найден где-нибудь в Мексике. За таким камнем, несомненно, тянется длинный кровавый след. За него заплачено не одной человеческой жизнью. Прежде чем попасть на мой стол, он побывал в руках испанского дворянина, и в руках голландского пирата, и в руках амстердамского портового перекупщика, который пострашнее любого пирата…

— Откуда вы все это знаете, мингер Исаак?

— Камень рассказал мне это. Когда всю жизнь работаешь с камнями — учишься не только видеть, но и слышать их. Впрочем, это не имеет значения. За каждым большим алмазом тянется кровавый след, длинный, как путь отсюда до Мексики. Но после того, как алмаз попадает к нам, в Амстердам, — ему одна дорога: в сокровищницу какого-нибудь монарха или вельможи. Вопрос только вот в чем: сохранить ли его целым или распилить на несколько частей?

— Распилить? Зачем пилить такую красоту?

— Ты прав, такой камень жалко пилить. Однако трудно будет найти покупателя на такой большой алмаз. Кроме того, если его аккуратно распилить, можно сделать удивительно красивый гарнитур — колье, серьги, браслет… редко удается подобрать похожие алмазы такого красивого цвета, а здесь выйдет с десяток хороших камней, которые будут разговаривать друг с другом на одном языке…

Я уже несколько раз хотел приступить к обработке этого камня — но каждый раз меня что-то останавливало. Мне жаль было разрушать его совершенство.

Вот если бы я нашел покупателя на такой большой алмаз, я продал бы его, не думая: сохранить большой алмаз — это все равно что сохранить свою душу.

В это время дверь кабинета приоткрылась, в него заглянула служанка Метхен.

— Мингер Исаак, к вам пришел человек.

— Что за человек?

— Иностранец. По виду — знатный господин. Я сказала ему, что вы отдыхаете, но он настаивает.

— Знатный господин? Проси! Только постой… коли он и правда знатный господин, его нужно встречать соответственно. Так что сперва подай мне парадный камзол — тот, коричневого бархата.