Портрет предателя

За всю дорогу путешественники не обменялись и десятком слов. Зигурд шел впереди, с головой погруженный в свои мысли, и лишь изредка коротко предупреждал попутчиков о тех или иных особенностях пути. Себастьян с любопытством глазел по сторонам — в горах все для него казалось в диковинку. Доминика же едва переставляла ноги, как будто увязая в глубоком болоте. Ее шатало после бессонной ночи, гнетущая тоска сжимала ей грудь, а на глаза то и дело наворачивались слезы. С каждым шагом приближался тот неизбежный момент, когда они с Зигурдом расстанутся навсегда.

Серые тучи низко висели над головой, ветер свистел в ушах и со скрипом качал величавые сосны. После полудня беглецы перевалили через хребет и спустились в долину. Отсюда до границы с Мерганией было рукой подать.

Зигурд дал знак остановиться.

— Здесь наши дороги расходятся, — сказал он. — Дальше поедете верхом. Езжайте на север, не сворачивая — и скоро выйдете на тракт. До Дюбона около дня пути.

Доминика стояла в стороне, не в состоянии вымолвить ни слова. Она ничего не видела из-за слез, застилавших глаза. Рваный ветер развевал короткие волосы и яростно трепал ее одежду. Сердце ныло от тоски, она крепко сжимала кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони. У нее не было сил на прощания, она боялась, что просто разрыдается, если попытается хоть что-то сказать.

Зигурд вручил Себастьяну увесистый кошелек.

— Здесь немного денег. По дороге будет постоялый двор, переночуете там. Скажете хозяину, что вас прислал я — он сделает вам скидку. Завтра к полудню уже будете на месте.

Юноша протянул хейдеронцу ладонь.

— Спасибо за все, друг.

Секунду поколебавшись, Зигурд крепко пожал его руку.

— Прощайте, — он бросил долгий взгляд на Доминику и добавил. — Береги ее!

34. Дюбон

Себастьян и Доминика прибыли в столицу Мергании к полудню следующего дня. Они миновали обширное предместье, въехали через южные городские ворота и поскакали по булыжной мостовой, с трудом лавируя среди карет, экипажей и груженых телег, сплошным потоком едущих им навстречу. С обеих сторон дороги тянулись однообразные ряды узких почерневших домов с заостренными крышами, а по тротуарам струилась многолюдная толпа.

Воздух был наполнен едким дымом из печных труб, кузниц и литейных цехов, и Доминика невольно поморщилась. Она не любила этот город, он казался ей суетливым и бездушным. Здесь не было той размеренности и неспешности, к которой она привыкла в Форталезе. Здесь все куда-то спешили и злились от того, что не успевают.

В этом городе было слишком много людей. Из окрестных деревень сюда стекался всякий сброд — беспутные дворянские сынки, разорившиеся крестьяне, иностранцы, беженцы, и авантюристы всех мастей. Все рвались в Дюбон в поисках лучшей жизни — и почти все оказывались на ее дне, вынужденные ютиться в тесной каморке в одном из серых домов и вкалывать с утра до ночи за гроши на какой-нибудь мануфактуре.

Спустя какое-то время кузены пересекли каменный мост через широкую мутную реку и въехали на главную улицу, утопавшую в зелени цветущих каштанов. Воздух здесь был гораздо чище, чем на рабочих окраинах, и Доминика с удовольствием вдохнула ароматы цветов и свежей выпечки. В начале лета центр Дюбона был довольно красив, но его пастельная красота казалась Доминике блеклой по сравнению с солнечными городами Ангалонии. В Дюбоне ей не хватало ярких красок, буйной растительности и южного легкомыслия.

На первых этажах располагались дорогие магазины и модные ателье, и взгляд Доминики невольно скользил по их причудливо оформленным витринам. Нарядная публика неспешно прогуливалась по широкому бульвару, а между ними проворно сновали цветочницы с тяжелыми корзинами в руках. В многочисленных ларьках продавали сладости и сувениры, и размеренный гомон толпы время от времени прорезался громкими выкриками торговцев и зазывал.

На одном из богато украшенных фасадов красовалась вывеска «Отель «Франциск I». Себастьян натянул поводья и повернулся к Доминике.

— Милая, как ты смотришь на то, чтобы остановиться в этом отеле? — поинтересовался он.

Ее взгляд скользнул по вычурной лепнине, высоким окнам и кованым ажурным балконам.

— А не дороговато ли? Нам денег-то хватит?

— Мне до смерти надоели дешевые трактиры и ночлег в палатке! — пожаловался Себастьян. — Хочется хоть раз наконец-то выспаться в нормальной постели!

— Как знаешь, — равнодушно бросила Доминика.

Ей было все равно. Что толку от всей этой роскоши, если ее сердце навсегда осталось в Хейдеронских горах?

* * *

Она вприпрыжку сбегает по ступеням. Ярко светит солнце, под ногами шуршит гравий. Издалека она замечает серо-голубой мундир.

Это он!

Она бросается к нему, он тянет к ней руки. Она падает в его объятия, он жарко целует ее.

Счастье. Безграничное счастье наполняет ей душу.

Доминика открыла глаза и уставилась на витиеватую лепнину высокого потолка. Комнату заливал яркий свет, пробиваясь сквозь тонкие занавески на огромном окне. По ее щекам побежали горячие слезы. Это был всего лишь сон, а на самом деле она больше никогда его не увидит!