Портреты без рамок

«… Самое странное то, что я не принимаю всерьез главных действующих лиц того времени, лиц, которые организовывали травлю, — писала Лиллиан Хелман. — Не думаю, что все эти люди… верили в то, что говорили: в Америке созрела новая ситуация, и они ухватились за возможность подняться на гребне этой волны, утопив в ней что угодно и кого угодно. Но сама новая ситуация не была новой. Она возникла еще в 1917 году после революции и России. Победа революции, а стало быть, и «угроза», которую она представляла, все время давали себя знать… Возник страх перед коммунизмом… Лозунг о «красной угрозе» вытащили на свет после войны не только потому, что боялись социализма, но и для того, чтобы уничтожить остатки прогрессивных идей Рузвельта… Маккартистская группа, объединившая всех этих лоббистов, конгрессменов, бюрократов из государственного департамента и агентов ЦРУ, остановила свой выбор на лозунге о «красной угрозе», вероятно, с еще большим цинизмом, чем Гитлер избрал лозунг об антисемитизме… Невозможно забыть испитое лицо Маккарти, освещавшееся злобой против, казалось, всего мира, когда он словно издевался над теми, кто принимал его всерьез, кто верил, что он говорит то, что думает, а не то, что почерпнул в своих пьяных кошмарах. Ему не только мерещились красные танки на Пенсильвания-авеню, ему представлялось, что танки эти преследуют его по пятам…»

Но вернемся к периоду до Маккарти. Все, что Лиллиан Хелман говорит о нем и об американцах 50-х, можно сказать и о 40-х послевоенных. Репрессии шли волнами: в 1946 году им подверглись работники радио, других средств массовой информации, особенно авторы тех передач и материалов, где критиковалась деятельность комиссии, где указывалось на то, что она явно противоречит американской конституции. В 1947 году настала очередь Голливуда. В 1948-м борона комиссии прошлась по работникам правительственных учреждений, было несколько громких дел: обвинили, например, директора Национального бюро стандартов д-ра Эдварда Кондона, который, как подчеркивалось, является «одним из самых слабых звеньев в цепочке американской ядерной безопасности». Членов возникшего Комитета за разумную ядерную политику даже не считали людьми — предлагали уничтожить как «бешеных собак», физика-ядерщика Бернарда Дейча за отказ доносить на коллег упрятали в тюрьму.

В 1949 году пришла очередь системы образования: если преподаватель получал повестку в комиссию, его следовало изгонять из учебного заведения. Когда этого не делалось, когда «либеральничали», тянули с решительными действиями, само такое учебное заведение бралось на заметку, репутация его подвергалась сомнению. У более чем 100 колледжей и школ комиссия потребовала представить на проверку учебники, дабы выявить тексты возможного подрывного содержания. У истоков этой кампании, кстати, стояла одна из «групп ненависти» — Национальный совет американского образования. Активный член комиссии, ставший в 1953 году ее председателем, Гарольд Вельд, удивил уже немногих своей речью, прозвучавшей в Конгрессе в марте 1950 года при обсуждении вопроса о расширении сети библиотек: «Образование народа — это основа для распространения коммунистического и социалистического влияния». Бывший сотрудник ФБР Вельд толк в этих делах знал: поэтому предложил, не откладывая, выявить и уничтожить «подрывную литературу» в фондах библиотеки Конгресса, а издания ООН но проблемам прав человека — как исключительно вредоносные — предать анафеме. Под особый контроль бралась кинопродукция, ибо, как подчеркивалось, она оказывает огромное влияние на ту значительную часть населения Соединенных Штатов, до которой печатное слово не доходит, для которой (занятой своими заботами, газеты и книги редко читающей) оно малоэффективно.