Портреты и судьбы: Из ленинградской Пушкинианы

В 1907 году, еще при жизни А. П. Араповой и других детей Н. Н. Пушкиной-Ланской, портрет, позже находившийся у В. В. Феоктистова, был воспроизведен в журнале «Новое время» как иллюстрация к воспоминаниям Александры Петровны о ее матери. Под портретом стояло имя художника И. К. Макарова и неточная дата — 1848 год, никакой подписи художника Неффа на портрете не было. Как «макаровский» этот портрет был воспроизведен в том же году в «Художественных сокровищах России», № 6, а затем в 1910 году в 4-м томе собрания сочинений Пушкина под редакцией Венгерова в издании Брокгауза и Ефрона.

Благодаря сохранившимся в архиве Араповой письмам Натальи Николаевны к мужу в Ригу летом 1849 года (он находился там с полком) история написания И. К. Макаровым ее портрета достаточно известна. Художник предложил Н. Н. Ланской написать портрет, предназначенный для подарка мужу взамен дагерротипа или фотографии, которые ей не нравились. Макаров в три сеанса закончил портрет, который был послан в Ригу и очень понравился генералу Ланскому и офицерам его полка. Сама Наталья Николаевна считала портрет работы Макарова одним из лучших своих портретов.

В 1979–1980 годах портрет был тщательно исследован для определения художнической манеры автора. Появились некоторые сомнения в принадлежности его кисти И. К. Макарова. Также было полностью отвергнуто возможное авторство художника середины XIX века — К. И. Лаша, имя которого упоминается в одном из писем Н. Н. Ланской мужу в 1856 году. Что касается К. Т. Неффа, то его манера, по мнению специалистов, наиболее близка к манере художника, написавшего портрет Натальи Николаевны в бальном платье с собольей накидкой на плечах. Для окончательного решения этого вопроса необходимо иметь документальные данные. К сожалению, такие документы до сих пор не обнаружены.

К числу портретов Н. Н. Ланской конца 1840-х годов относится и малоизвестный портрет работы В. Гау. Он менее удачен, чем другие портреты Натальи Николаевны работы этого мастера акварельной живописи.

Портрет характеризует ее скорее как «добродетельную мать» многочисленного семейства. Здесь изображена не блестящая красавица, а женщина с правильными чертами лица, красивой фигурой, в изящном строгом туалете, причесанная по моде того времени — «кошельком». Сходство с портретом из альбома конногвардейского полка, однако, несомненно. Глядя на эту женщину в гладком темном платье с кружевным воротничком и красной косынкой, завязанной вокруг шеи, невольно отмечаешь обыденность ее облика, усталость и успокоенность одновременно. Портрет подписан художником и датирован 1849 годом. Он передан в Пушкинский дом в 1919 году наследниками А. П. Араповой.

В мае 1851 года Н. Н. Ланская с дочерьми и сестрой Александрой Николаевной уехала за границу для лечения на водах, а в 1852 году Н. П. Ланской зарисовал ее в профиль для альбома Александры Николаевны Гончаровой-Фризенгоф. На этом рисунке Наталья Николаевна по-прежнему красива, моложава, но черты ее лица заострены, она худощава, и, видимо, это создаст общее впечатление болезненности, усталости. Этот рисунок Ланского, почти неизвестный в нашей стране, находится в альбоме А. Н. Гончаровой-Фризенгоф (Словацкий национальный музей).

В 1855 году генерал-адъютант Ланской был назначен начальником воинского ополчения в город Вятку. Вместе с ним приехала туда и Наталья Николаевна. По дороге она простудилась, у нее распухли ноги, и для лечения был приглашен лучший вятский врач Н. В. Ионии — большой почитатель Пушкина. Его дочь Л. Н. Спасская в начале нашего века опубликовала воспоминания отца о встрече с Н. Н. Пушкиной-Ланской. Доктор увидел уже немолодую высокую женщину со слабыми следами былой красоты. Он отмечал, что в обращении Наталья Николаевна производила самое приятное впечатление сердечной, доброй и ласковой женщины и обнаружила в полной мере тот простой, милый, аристократический тон, который так ценил в ней Пушкин. В Вятке Наталья Николаевна познакомилась с молодым М. Е. Салтыковым-Щедриным, сосланным туда, по словам И. С. Тургенева, «за распространение либеральных идей». Она приняла горячее участие в судьбе писателя, окончившего, как и А. С. Пушкин, Царскосельский лицей, хлопотала об облегчении его положения и с помощью родственных связей [10] добилась желаемого — уже к концу 1855 года Михаил Евграфович был освобожден из ссылки.