Портреты византийских интеллектуалов. Три очерка

Реальное восстание делает абстрактными рассуждения Кидониса о городе как гармонической общности, построенной на разумных началах благожелательного господства и осознанного подчинения. Город для Кидониса перестает быть единством — как относиться к родному городу, если это город жертв и убийц? Димитрий Кидонис понимает те трудности, которые возникнут перед желающим написать о Фессалонике: «Хвалить ли нам тех, кто решением судьбы жил в этом месте? Но ведь здесь мы видим и убийц, и тех, кто жесток по природе, кто вел войну против города. Или, может быть, нам проклясть город и объявить его преступным? Но ведь доблесть павших доказывает, что город достоин любой похвалы и молитвы» (30, т. 159, гл. 2).

Димитрий Кидонис ставит перед собой вопросы о причинах происшедшего: «Кто же очернил доброе имя города?.. Откуда в мир проник раздор?» (Там же, гл. 2, 5).

Отвечая на этот вопрос, автор «Монодии...» дает характеристику противостоящих сторон. Иоанна Апокавка он представляет читателю как «человека, более мужественного, чем Геракл, более благоразумного, чем Пелен, более рассудительного, чем Фемистокл, подражающего в делах управления Киру» (Там же, гл. 5). Мануила Кантакузина, с которым пытался пойти на контакт Иоанн Апокавк, Кидонис характеризует как человека мягкого, скромного и благородного (Там же). Пострадавшие аристократы — это те, кто приносил городу славу, кто готов был защищать его, содержа войско на свои деньги, кто блистал образованностью и входил в «прекрасный хор» риторов и философов.

Кто же противостоит «лучшим» в ходе восстания? Димитрий Кидонис недвусмысленно называет врагов аристократов: «Это простой народ (demos), давно жаждавший крови...» (Там же, гл. 5). Говоря о психологии толпы, склонной к ежеминутной смене настроений, порождающей неуправляемую стихию действий, и не знающей предела жестокости, Кидонис писал о народе: «...Он бушевал, как... бушует море, взволнованное противоположными ветрами» (Там же). Виновниками проявлений жестокости по отношению к верхам города автор «Монодии...» считает рабов и бедняков. Разумеется, слово «раб» здесь имеет уничижительный смысл: речь идет о тех, кто до начала восстания не принадлежал к числу имевших власть и богатства. Он так называет в «Монодии...» зачинщиков кровавых событий: «Раб не признавал более своего господина... рабы и бедняки стали господами... граждане уничтожены, враги же вознесены» (Там же, гл. 5).

Когда стихия восстания достигла зенита, представители верхов города решили укрыться в обнесенном стеной акрополе. Взятие беднотой этой цитадели описано Димитрием Кидонисом как проявление крайней жестокости толпы. Если до этого момента восставшие преследовали тех, кто ранее ими управлял, обыскивая дома, сточные канавы, колодцы, склепы — все, что могло быть укрытием, таща по улицам свои жертвы почти нагими (Там же, гл. 6—8), то сейчас они беспощадно убивали всех подряд, сбрасывая убитых и полуживых с городских стен. Вслед за Кидонисом читатель испытывает чувство почти физического неприятия происходившего: «У одного была разбита голова, у другого сочился мозг. Разрывая живот, они касались того, что велением Бога не позволяется видеть. У одного они повредили бедро, у другого сломали позвоночник, у третьего вытаскивали внутренности. Тот, кто падал сверху, прежде чем достигнуть земли, попадал на мечи и погибал; хуже было тем, кто еще не был сброшен, видеть такую смерть и по телам своих друзей представлять, что будет с ним самим после падения. Если же кто-то, упав, оставался полуживым и просил убийц пощадить его, то принимал смерть более медленную и более жестокую. Тех, кто был уже мертв, не замечали. Но против тех, кто еще дышал, подымалась каждая рука. Они убивали всех и различными способами. Для многих даже смерть не обеспечивала покоя их телам. Словно злясь на трупы, что они целы, убийцы делали их неузнаваемыми, чтобы после этого родственники не могли их найти. Тела бросались на тела, повсюду мозги и кровь, пепел и внутренности, камни, мясо и сухожилия, палки и куски тел» (Там же, гл. 9). Поведение восставших Димитрий Кидонис характеризует следующим образом: «...Одни станови-. лись служителями жестокостей, другие наслаждались, будто при виде зрелищ» (Там же). По-человечески можно понять и разделить чувства Кидониса: трагедия случилась в его родном городе, находилась под угрозой гибели его семья, были убиты друзья. Однако и в других ситуациях он был далек от каких-либо социальных симпатий к трудящемуся народу. Он смотрел на современное ему общество глазами аристократа.