Поручик Ржевский или Дуэль с Наполеоном

— Простите, поручик, — забормотал Пьер, неловко теребя свой кучерский кафтан. — Я не то… я не хотел обидеть вашу знакомую. Она, конечно, благородная женщина…

— Парашка — то?! Я уж лучше промолчу. Одно могу сказать: при знакомстве не вздумайте ей ручки целовать — засмеёт!

— А я… я ей головой кивну. И всё.

— Вот и славно. А об остальном я как — нибудь сам позабочусь.

В этот момент порыв ветра подхватил с земли клубы дыма, на мгновение раскрыв перед ними улицу.

Ржевский обомлел: от них быстро удалялся маленький человек в мышиного цвета шинели и треуголкой на голове.

— Смотрите! Вы видите его?

— Кого?

— Наполеона! Вон он! Держи! — крикнул Ржевский и кинулся вперед.

Коротышка в треуголке мельком оглянулся и, поняв, что его преследуют, бросился бежать.

Пьер, выхватив из — за пазухи кинжал, присоединился к погоне.

— И аз воздам! — радостно кричал Пьер.

Коротышка отчаянно петлял по переулку, но, внезапно споткнувшись, рухнул ничком в дорожную пыль. Когда он вскочил, Ржевский уже настиг его и, подхватив за шиворот, поставил на ноги.

Из — под треуголки на поручика испуганно уставились маленькие глазки на черном от сажи лице.

— А — у — у, — бормотал неизвестный, мотая головой. На губах его выступила пена. — Ам — ма, фыр — р — р…

Тут подоспел Пьер и тоже схватил коротышку за шиворот, словно давая понять, что у него с пойманным свои счеты.

— Молись, Антихрист! — в упоении проговорил он. — Я есмь смерть твоя.

Коротышка трясущимися губами вдруг замычал мотив, чем — то напоминающий «Марсельезу». Он мычал громко и отчаянно, как бычок на бойне.

— В наших руках сам Бонапарт! — прослезился Пьер, оглянувшись на Ржевского. — Я убью его… я должен.

— Почему вы? Мне за его голову обещана в невесты дочь атамана Платова.

— Нет уж, позвольте взять грех на душу.

— Вы же говорили, что не в состоянии убить человека.

— Отнюдь!

— Черт с вами, убивайте, — сказал Ржевский. — Мне жениться недосуг.

— И убью! Вот увидите!

С Пьера градом лил пот. Он еще никогда не убивал людей кинжалом, и оттого ему было немного не по себе.

Мимо семенила дряхлая старушка в рваном, волочащемся по земле платье. Привлеченная шумом, она вскинула голову, вытаращив свои рыбьи глазки на Пьера, который робко и неумело тыкал коротышу самым кончиком кинжала в живот, словно пересчитывая ему ребра.

— Батюшки! — заголосила старушка. — Божьего человека жизни лишають.

— Ты что, бабка, белены объелась! — прикрикнул на нее Ржевский. — Какого еще божьего человека?

— Это Наполеон! — сказал ей Пьер, тряся свою добычу за шиворот; коротышка отчаянно сучил ногами по земле.

— Господи, какой Наполеон?! Убогий! — Она постучала себя по лбу.

— Не смейте оскорблять! — вспыхнул Пьер.

— Да не вы, батюшка, убогий, а он. Пашка Букин это, мясник бывший. Сумасшедший, разве не видите! Вон глазища — то как закатывает и слюни распустил. Он тем летом себе по башке топором заехал. С тех пор и чокнулся. Так намедни их всех, горемычных, из дурдома, что в Сокольниках, повыпускали. Вот они и слоняются по улицам, аки дети брошенные.

У Пьера сделалось лицо ребенка, готового расплакаться. Он с неприязнью посмотрел на коротышку, болтавшего в воздухе ногами.

— Парлэ ву франсэ? — спросил его Пьер в надежде, что старуха врет. — Парлэ ву? Ну!!

— Парлэ, парлэ, месье, — зло прошипел тот, пуская меж редких зубов пузыри. — Жё сюи Бонапарте!

— Вот, сударыня, — торжествующе глянул на старуху Пьер. — Я же говорил!

— Вы, батюшка мой, видать, сами тоже из Сокольников…

Старушка покрутила ему пальцем у виска и поплелась дальше.

Пьер потерянно смотрел ей вслед.

— Вы… да как вы…

— Погоди, Петруша, не кипятись, — сказал Ржевский. — Может, и впрямь ошибка вышла. — Харкнув коротышке в упор на пол — лица, он размазал слюну рукавом, стирая сажу. — Ну что, теперь похож на Наполеона?

Пьер поправил очки, пристально вглядываясь в черты незнакомца.

— Похож, однако…

— Не Наполеон?

— Не он, — разочарованно выдохнул Пьер, отпуская коротышку. — Простите, сударь, ужасное время…

— Жё сюи Бонапарте! — гордо повторил сумасшедший, едва коснувшись ногами земли, и принял известную всему миру позу. — Лямур, Пари…

— Привет Марии — Луизе, — сказал Ржевский и дал ему хорошего пинка под зад. — А ну пошел вон!

Коротышка, жалобно завывая, скрылся в палевом дыму.

Ржевский и Пьер пошли дальше.

Людей и дыма вокруг становилось все больше.

Неподалеку от Поварской на них с воплями и причитаниями налетела какая — то женщина, умоляя о помощи. В горящем доме осталась ее маленькая дочь. Ржевский и Пьер не раздумывая поспешили за ней.

Но тут поручик увидел картину, тотчас переменившую его намерения.

У дымящихся развалин трое баварских солдат тискали русскую девушку, обступив ее со всех сторон.

— Пощадите, пощадите, господа… — лепетала она, тщетно пытаясь вырваться из этого дантова круга.

Баварцы зубоскалили, водя вокруг нее хоровод.

У Ржевского свело скулы от гнева. И он рванулся в их сторону.

— Поручик, вы куда? — окликнул Пьер.

— Извини, Петруша, — обернулся на ходу поручик. — С девочкой ты и без меня управишься. А у меня тут дела по женской части.

Глава 48. Всем кобелям кобель