Поручики по адмиралтейству

Тактические знаки на корпусе дирижабля были, так что до стрельбы не дошло, и на поле, на окраине города, корабль опускался вниз, пока колёса авто не коснулись травы. К нам уже выехали местные армейские чины. Мы выпустили из кузова грузовика солдат, которые вылезли оттуда с немалым облегчением, из грузового отсека – тоже, после чего стали спускать офицеров.

Тут полковник Вознесенский стал возмущаться, требуя отдать им пленных офицеров: мол, в Питере от них толку никакого, а тут, пока они владеют своей информаций, могут быть очень полезны. Бета послал его по матушке, и полковник, видя, что его чин не оказывает никакого влияния, уже не приказывая, продолжал спорить с Бетой.

А тут ещё боцман сообщил, что солдаты, под командованием спущенных вниз офицеров, отцепляют наши авто, на что я взбесился и объявил боевую тревогу, взяв армейцев на прицел. Пулемёты, пусть и ручные, – это серьёзно. Так что выкинул всех с борта воздушного судна, после чего два матроса проверили ремни авто и закрепили то, что армейцы успели отцепить, после чего я принял своих на борт, и «Феникс» начал подниматься. Уроды. Чтобы я ещё хоть раз с такими окруженцами связался? Сами пусть топают, ножками.

А к вечеру без проблем, избежав внимания германских лётчиков, которые, видимо, нас не нашли, мы прибыли в Питер и пролетели над городом, освещённым лучами заходящего солнца: аэродром находился за городом, а облетать город стороной я не хотел. Потом аккуратная посадка – всё, прибыли.

Дальше командовал Альфа, велев аэродромным служащим первым делом отцепить «мерседес», после чего, прихватив рапорты и корабельный журнал, сам сел за руль. Офицеров – на заднее сиденье, один матрос для охраны – на переднем пассажирском, и покатил к штабу флота. Наш прилёт видели, значит, адмирал Бахирев должен ждать.

И адмирал ждал.

* * *

Ажиотаж, связанный с захватом братьями Баталовыми двух эсминцев и подлодки, был огромен, но даже он померк, когда в газетах появились сухие строчки рапортов по рейду «Феникса». Популярность братьев вознеслась на такую высоту, что даже я был удивлён. Покинуть аэродром, где шло обслуживание и ремонт «Феникса», было просто невозможно: на выходе ожидала толпа. Я один раз сглупил, вышел, так меня чуть не порвали на сувениры. Больше я подобного не допускал, а на территорию не пускала охрана, которую пришлось увеличить до батальона. За одиннадцать дней, прошедших с момента нашего возвращения, пришлось посетить восемь балов. Адские были дни. Однако удалось всё это выдержать.

И вот на одиннадцатый день, закончив ремонт и обслуживание, «Феникс» покинул достроенный аэродром и с полным боезапасом и пополнением в команде направился к Чёрному морю. В этот раз задачу нам ставил не Бахирев, а главнокомандующий, дядя нынешнего императора, тот ещё мозгоклюй. Да, «Гёбен» и «Бреслау» тут тоже смогли прорваться к туркам, подняв их флаги, и наши после обстрела Севастополя и потопления нескольких судов объявили Турции войну. С учётом того, что и в моей истории англичане упустили эти корабли, как и тут, я даже не сомневаюсь: специально это сделали.

Правда, изменения в истории тоже имели место. Были два лёгких однотипных крейсера – «Бреслау» и «Страсбург» – и линейный крейсер «Гёбен». Все три корабля вошли в состав турецкого флота и подняли их флаг. Корабли мощные, для нашего черноморского флота опасные, но и встречаться стенка на стенку немцам никакого резона нет, а налететь, ударить и убежать – вполне неплохая тактика. Поэтому Черноморский флот был, по сути, парализован, и оказывать помощь Кавказскому фронту не мог. Пока новейшие линкоры не будут дострое ны и не вступят в строй (а это год, а то и два ждать), противопоставить немцам им было нечего.

Проблема действительно серьёзная, и кому-то в голову пришла мысль использовать «Феникс», на счету которого уже имелись турбинный крейсер и два броненосца. Задача – потопить лёгкие крейсеры и хотя бы повредить линейный крейсер. Задача потопить последний, несмотря на удачу с броненосцами, не ставилась: все понимали, что шансов мало, слишком серьёзная броня.

Приказ меня не особо удивил: сейчас, на волне эйфории, мой дирижабль будет считаться супероружием, которое может всё. Ну, всё не всё, но многое ему действительно подвластно. Однако остаётся пояснить, что у дирижаблей также хватает минусов использования, и самая главная из них – зависимость от погоды. К счастью, было лето, а не зима, и непогода пока не случалась, даже пока стояли и ремонтировались.

А ремонтировать было что: обнаружили пулевые отверстия в жёстком корпусе и утечку водорода. Это точно с германских дирижаблей, оттуда по нам стреляли из пулемётов, пушечный так близко не подходил. Отверстия устранили, трижды проверили корпус – утечек больше нет, после чего пополнили запасы водорода и в баллонах. Также переделали две каюты, где жили мичманы, после этого вылета получившие чины лейтенантов и ордена, в двухместные офицерские каюты.