Пощады нет

Это был Пауль. Этот высокий сухопарый человек с иронической усмешкой. Он был чрезвычайно худ, но какой глубокий, твердый взгляд больших лучистых глаз. Неужели и раньше у него были такие светлые глаза? Карл (кто был теперь этот Карл? Фабрикант? Сорокалетний мужчина? Семьянин? Неизвестно кто? Мальчик?). Карл нерешительно протянул ему руку, ту самую, которой он полчаса тому назад размахивал молотком. Гость спокойно и не спеша пожал ее, положил шляпу и трость на стул, но Карл отнес их в переднюю; вешая и рассматривая шляпу, он думал: «Неужели? Кто? Пауль? Что у меня с ним общего? Просто даже смешно. Все перевернулось вверх дном, рыночный зазыватель Пауль в моем доме, мир сошел с ума, что нужно этому человеку, денег? Не шантаж ли это?» Незнакомец, — это действительно Пауль, — сидел за большим пустым столом, положив длинные руки на его блестящую поверхность, на месте Юлии. Но Карл сел не на свое место, а напротив Пауля.

— Я надеюсь, что не поцарапаю стол, это ваше произведение, прекрасное дерево и не коробится. У вас, может быть, гости? Я вам не мешаю?

— Гости? Да, были. Я ждал, что дверь отопрет горничная, но она, видимо, вышла.

— Понятно. Погода прекрасная. Вам бы тоже следовало погулять. Что вы делаете один дома? Я пришел на-авось. Странно, что вы не переехали в новую западную часть города, в знаменитый Вестен.

— Там живут мой брат и моя мать.

— Они совершенно правы. Там много воздуху. Там нет такого чувства, как будто тебя законопатили. Если уж человек сам связан в движениях, то пусть, по крайней мере, его окружает простор, некоторое безлюдие, только деревья да животные вокруг, хотя бы это были одни пауки да муравьи.

— Вы провели эти годы в дальних краях?

— Вас удивляет мой акцент? Да, я много передвигался. Порой, впрочем, бывало и наоборот. У нас тогда бывало лишь десять шагов в длину и десять — в ширину. Наш брат часто сменяет прогулки под открытым небом на прогулки за решеткой. Но зато мы не всю жизнь сидим в тюрьме, как другие.

Он спокойно посмотрел на Карла, лицо Карла было неподвижно. Гость рассмеялся.

— А вы стали большим человеком. Богаты, влиятельны, сильны.

Карл махнул рукой.

— Не расскажете ли вы мне, конечно, не обязательно сегодня, как чувствует себя хозяин жизни. Я имел возможность либо издали наблюдать таких людей, либо стоять перед ними в качестве бедного грешника.

— Ничего особенного, — сказал Карл, — впрочем, я не так уж богат, а властью уж я, верно, никакой не обладаю. Ведь вы, несомненно, слышали о кризисе. Приходится работать, не щадя сил.

— И стоит?

Карл пожал плечами, сделал неопределенный жест рукой.

Гость подтянулся, сел прямо.

— Я тогда, помните, ушел из города, временами приходилось нелегко, но они меня не поймали. Нас всех здорово тогда прижали, двум моим лучшим друзьям снесли головы, лишь вас уберегла судьба для иных целей. Скитаясь по чужим краям, я тоже «не щадил сил», чтобы иметь возможность теперь разговаривать с вами наконец, я переплыл океан, сажали меня не раз, но ни разу не сломили, я встречал чудесных людей, иногда эти люди, можно сказать, так и шли ко мне, а иногда приходилось бродить, как в пустыне. А теперь я здесь, впервые за все эти годы, меня привел сюда кризис, который так тревожит вас. Впрочем, он и меня тревожит. Вы — первый человек, которому я наношу визит. Вы простите, что я так долго звонил, но наш брат очень настойчив.

Карл, сидя, церемонно поклонился.

— Мне очень приятно освежить старые воспоминания.

«В сущности, мне не о чем говорить с этим человеком, он, вероятно, займется своей подстрекательской деятельностью, с нас хватит и так». Гость пристально смотрел на него. Я мог бы подняться и сказать, что, к сожалению, занят.

Карл спросил:

— Вам что-нибудь нужно было от меня?

— В каком смысле?

— В каком угодно.

— Благодарю. Я всюду нахожу то, что мне нужно. А остановился я у вашего брата. — Он снова иронически улыбнулся. — Да, у вашего брата Эриха, у аптекаря. Один мой здешний молодой приятель устроил это. Эрих, — говорят, — часто дает у себя приют приезжим. Мой молодой приятель и к вам меня привел. Он ждет внизу.

Я встану. Этот человек невыносим. Эрих — сумасшедший парень.

— Ради бoга простите, но поскольку вы остановились у моего брата, я еще буду иметь честь вас видеть, а теперь, я, право, оторвался от очень важной работы.

Гость не двинулся с места: от какой работы?

Этот человек совершенно беззастенчив. Он не имеет представления о законах вежливости (я трудился над разрушением своего музея).

— Это, пожалуй, к делу не относится.

— Но мне-то как раз и хотелось увидеть поближе богатого, могущественного человека, хотя бы и во времена кризиса. Чем вы заняты по вечерам?

Однако, это уж чересчур (я разбивал стулья и шкафы в музее), Карл глотнул слюну, поджал уголки рта и хрипло сказал:

— Пишу докладные записки.