Пощады нет

Мать носилась с мыслью вторично выйти замуж. Она очень сблизилась с золовкой, которая была ей ровесницей. Та отдавала дань времени великого процветания, которое в те поры приняло огромный размах и требовало от женщин молодости и красоты. На удивление мужа, эта ленивая, рыхлая женщина пудрилась, стала заметно худей, свежей, жизнерадостней. Ей хотелось, чтобы и муж ее, который из года в год шел в гору, тоже стал следить за собой. Но тут она натолкнулась на гранитное упорство старика. Он желал оставаться солидным представителем вчерашнего дня. Часами, заслонив себя газетой, смеялся он над старухами, которые разделывали себя под молодых. Вот, если бы у него новая нога могла вырасти! Он бы не хотел, — говаривал он, — быть теперь молодым человеком: можно здорово влопаться, попав в сети к собственной бабушке. Так или иначе, а карман его почувствовал новые времена. Омоложенная личность требовала омоложения окружающего ее мира, и так как муж не пожелал молодиться, то надо было омолодить, по крайней мере, мебель, арматуру, обои, ковры. Что касается людей, с которыми тетке хотелось бы встречаться, то где их взять? Тут пришла на помощь мать, в этом смысле куда более передовая. Все, что она видела стоящего внимания в доме священника или в других семьях, она переносила в состоятельный, но погрязший в мещанстве дом брата. Надо бывать в обществе, посещать чаи, музыкальные вечера, самим устраивать приемы. Дядя со своей деревянной ногой, остававшийся по-прежнему простым столяром, только всплескивал руками. Но ему ничего не помогало, новые времена были неустранимым фактом. Он и сам с удовольствием наблюдал рост покупательной способности, все покупали, и помногу, цены росли, надо было расширить штат служащих и рабочих, дядя снял для своей фабрики еще один этаж.

Мать играла теперь в семье брата довольно заметную роль. Она стала в некотором роде домоправительницей, компаньонкой, так как золовка всегда отличалась неповоротливостью и нисколько в этом отношении не изменилась. Действительно, наступили новые времена, непохожие на те, когда мать дошла до газового крана. Немного робея, замирая от счастья, она в качестве компаньонки поехала с золовкой на курорт, и там поддалась любовному увлечению. Объект, по виду нечто вроде ученого, одинокий человек, был, примерно, одного с ней возраста. Вначале, собственно, имела на него виды золовка, но впоследствии она была довольна, что мать сняла с нее бремя этого знакомства. Мать провела несколько хороших недель в горной долине, среди глетчеров, лугов и водопадов. Но тем и кончилось. Когда, год спустя, мать пережила новую мучительную любовную вспышку, она стала подумывать о замужестве, но дело ограничилось размышлениями. Не случайно подумала она о замужестве: ей хотелось познать и это чувство — свободно, самостоятельно, по собственному вкусу выбирать мужа. Но ей довольно было одного сознания, что у нее эта возможность есть, что она может решать в ту или иную сторону. Это насытило ее. На самом деле, она не хотела брака. И золовка, которая постепенно снова начала жиреть, отсоветовала ей. От мужчин в замужестве никакой радости. И, кроме того, если она выйдет замуж, кто знает, как сложатся отношения с братом и с ней, золовкой? Тут многое зависит от мужа. Это вопрос денег. Матери эти соображения с самого начала были ясны. Дело пошло под сукно. Но своего она добилась, она сохранила свободу и мирно старилась.

Карл остался на конторской работе, после конторы он посещал вечернюю школу, ошибок больше не делал. Временами он еще думал (но все реже и реже): я буду стоек. Главное — быть стойким. Буду выполнять все требования, но в один прекрасный день, в один прекрасный день… (Он уже знал, что день этот — только мечта.)

На фабрике жизнь вертелась вокруг заготовок, сбыта, новых моделей, новых способов производства, сортов дерева, форм, складов, заработной платы. Кругом, как хищные звери, подстерегали конкуренты, они переманивали друг у друга лучших продавцов, чтобы вместе с продавцами заполучить и покупателей конкурента; надо было быть начеку и с собственными вояжерами, которые, заручившись нужными адресами, неожиданно открывали самостоятельные предприятия. Рыночный спрос был огромен, надо было обладать тысячей голов и рук, чтобы всюду поспеть.