Пощёчина генерал-полковнику Готу

Рота лейтенанта Клюева, нарвавшись на немецких мотоциклистов, немедленно уничтожила их огнём орудий и гусеницами. Вскоре на дороге появилась новая группа мотоциклистов, а слева, вдоль берега, двигалась другая. Там их встретила огнём рота лейтенанта Бузова. Спасаясь от советских танков, немцы быстро развернулись и помчались назад. В короткой схватке немцы потеряли полтора десятка мотоциклов и около сорока солдат.

Первым немецкие танки заметил Бузов. Он сразу распознал: это были не лёгкие танки, а средние, мощные и вооружённые 50-мм орудием, которое кололи броню Т-26, словно орехи. Бузов по рации приказал командирам танков:

– Братцы, борта не подставлять. Проходим мимо немцев на повышенной скорости, заходим сзади, делаем остановку и бьём их в моторное отделение.

Танки Бузова промчались по прибрежным кустам, развернулись, остановились. Их четыре пушки стали бить бронебойными по немецким Т-III, но болванки, высекая искры о броню, отлетали, не причиняя немцам вреда.

– Подкалиберными! – закричал по рации Бузов. – Подкалиберными бить!

Гордеев увидел, как вспыхнул один немецкий танк, за ним задымил другой. Остальные, развернув башни, стали отстреливаться. Но Бузов вовремя увёл машины своей роты за прибрежные кусты, они стали невидимыми для немцев. Гордеев понял, его батальон соприкоснулся с авангардом немецкой танковой дивизии. Он отправил радиосообщения командиру полка и в штаб дивизии, ожидая получить дополнительные указания, но, не получив ответа, развернул танки батальона в линию и, заметив, что правый сосед поступил так же, приказал продолжить наступление.

3-я танковая дивизия немцев впервые после пересечения государственной границы вступила в серьёзное боестолкновение с русскими, понеся потери. Об этом немедленно сообщили генералу Моделю. Подполковник, начальник разведотдела штаба дивизии, разложив перед генералом карту, докладывал:

– Мой генерал, русские силами 22-й танковой дивизии из района Жабинки начали контрнаступление.

– Их силы?

– По нашим данным, до двухсот танков и бронетранспортёров.

Модель поморщился.

– Что же получается, – он с иронией оглядел офицеров штаба, – дивизия генерала Пуганова после разгрома её места дислокации нашей авиацией и артиллерией явилась перед нами в полном составе, словно феникс, восставший из пепла? Глупости, господа. По опыту знаю, там, в Бресте, русские потеряли не менее половины своей техники. Каковы наши потери?

Начальник оперативного отдела штаба сообщил:

– До роты пехоты, мой генерал, два танка третьего батальона 6-го танкового полка, четыре полугусеничных бронетранспортёра, семнадцать мотоциклов и одиннадцать грузовых машин.

Генерал задумался. По правде говоря, он не ожидал встретить здесь, у Жабинки, серьёзного сопротивления, полагая, что русские отвели свои танки к Кобрину. Он не хотел снижать темпы наступления дивизии, Гудериан бы его не понял. Но и терять людей и технику в первый день войны тоже не желал. Он приказал своему начальнику штаба:

– Полковник, вызывайте авиацию. Сразу после её работы 6-му танковому полку наступать вдоль Мухавца, обходя Жабинки с востока и северо-востока. 5-й танковый полк атакует с северо-запада, далее двигается на Кобрин, имея соседом, справа, 6-й танковый полк. Мотопехотная бригада «Эберсвальде» двумя батальонами входит в Жабинки с юга и юго-запада. Остальные её части находятся в моём резерве.

Капитан Шнайдер-Костальски увидел русские танки в бою впервые. Конечно, устаревшие Т-26 не могли соперничать с его средними Т-III ни бронёй, ни проходимостью, ни вооружением. Но то, что он увидел, его поразило. Русские, проявив своё природное коварство, зашли его разведчикам в тыл и хладнокровно расстреляли две машины, скрывшись затем в перелеске и кустах. Обида и азарт молодого охотника взяли вверх над разумом. Он приказал найти русские танки во что бы то ни стало и уничтожить их. Но средние танки всё же решил поберечь, отправив вперёд вторую роту капитана Кюммеля с шестнадцатью легкими Т-II.

Увлёкшись поисками обидчиков, немцы не заметили, как оказались в ловушке. По приказу Гордеева танки рот Шумейко и Клюева окружили их, прижали к реке и вместе с ротой Бузова, вырвавшейся из кустарника, стали расстреливать вражеские бронемашины с минимального расстояния. Экипажи подбитых и горевших немецких танков выскакивали на броню, прыгали на землю, погибая под огнём танковых пулемётов советских машин. Раненый капитан Кюммель приказал прорываться назад, забирая с собой раненых. На прибрежном лугу, поросшем кустарником, и свекольном поле горели одиннадцать немецких танков, считая два средних, подбитых ранее.

День стоял жаркий, безветренный. Дым от горевших танков и мотоциклов медленно окутывал свекольное поле, прибрежные заросли. В чад горевших металла и мотоциклетных колёс примешивался новый, неизвестный ранее советским танкистам отвратительный запах сожжённых тел немецких танкистов. Дышать стало тяжело, многих тошнило, выворачивало прямо на броню.