Посланец Солнца, или Молодец из колодца

В башке у него враз подурнело, и на ноги подняться он теперь не сумел. Тогда уже Ваня к врагу своему подскакивает и, ухвативши его точно штангу, на вытянутые руки Курняйку выхватывает.

— А ну, гад, прощения проси у Лады! — рявкнул Ванька яростно, — А то об пол тебя счас шмякну!

— Не надо, Ваня, не надо! — завопил испуганно негодяй, — Прости меня, Лада! Не буду я больше! Не буду никогда!..

— Что ж, пусть будет так, — согласился на просьбу эту Иван, — Но гляди у меня, хулиган: не перестанешь безобразничать — по стенке тебя размажу!

И он на ноги вражину облажавшегося поставил, кои у того враз почему-то подкосилися, и грозный допреж Курняй на заднице вмиг очутился.

Кинулся Иван тогда к Ладе стремглаво, скотч со рта у неё сорвал, и путы верёвочные быстренько развязал. А спасённая красавица избавителя крепко обняла и в губы его, не стесняясь, поцеловала жарко. А затем к Курняю сидящему она подошла и, ни слова не говоря, пощёчину размашисто ему вмазала.

Обнялись они с Ванею да и пошли себе вон, а Курняй со своей побитой ватагой остались там посрамлёнными.

И надо вам сказать, чуток вперёд забегая, что действительно после этого случая Курняя стало не узнать. Оказалось, что башка у него была не такая уж и дурная. Приналёг он на учёбу малость, и начал даже пятёрки и четвёрки нередко получать. А насчёт хулиганства и пьянства совершенно он, как говорится, завязал, да и своих бандитов живо от сего дела-то поотвадил.

Вот таким сделался бывший этот мордоворот!

…Конец же у этой истории был таков.

Папаша Сан Саныч сына своего Ивана сильно в последнее время зауважал. В чём-то он даже стал его побаиваться. И то — сам-то бизнесмен Сан Саныч был мужиком жадноватым, расчётливым весьма и с нижними хамоватым, ну а в Ване сила чувствовалась немалая, заключаемая в его правде.

От прежнего неудачника вялого не осталось теперь и следа, ибо полностью Ваня себя преобразовал. Полностью, да!

И вот как-то в ноябрьскую слякоть сидят они с папой и новости по телеку наблюдают. А там сюжет один показывали про некую дряхлую бабушку. Старушка эта была больная, одинокая, умом чуток тронутая, и жила она в настолько ветхой лачуге, что назвать её домом язык даже не поворачивался. И никто этой бедной бабке помощь не в силах был оказать: ни соседи небогатые, ни родственники разбежавшиеся, ни сельская равнодушная администрация.

— А вот помнишь, папа, — к Сан Санычу тут Ваня обращается, — как мы с тобою в Италии в прошлом году отдыхали? Ты ещё тогда три номера забронировал для нас в отеле шикарном? Меня ты поселил в одних апартаментах, сам занял вторые, а в третий номер ты зашёл и с грохотом воздух там испортил. А потом ты весело ещё расхохотался и сказал, что в этом номере твой дух останется ночевать. Денег на подобную блажь у тебя всегда почему-то хватало. А вот помочь конкретно этой, к примеру, нищей бабушке у вас, у элиты новоявленной, средств почему-то не хватает никогда. Вы как слепые, ей-богу: смотрите и ничего плохого вокруг словно не замечаете. Наверное, вы просто зажрались и поголовно сделались психически ненормальными…

Сан Саныч оторопело молчал, слушая упрёки сына, а Ваня головою покачал и твёрдым голосом договорил:

— Знай, папа — таким, как ты, быть стыдно. Да-да! Мы, молодые россияне, ни за что не пойдём по вашим стопам. Мы станем жить совсем иначе: по-человечески, а не по-зверски, и то, что вы нынче со страною сделали, вам не простится вовек.

Говорил Иван спокойно, безо всякой истерики, и тону его решительному нельзя было не поверить.

Вот тут-то Сан Саныч и призадумался.

Три дня он ходил, как словно в воду опущенный, весь в мрачных каких-то раздумьях, а потом сына к себе позвал и поведал ему о том, что надумал.

— Уязвил ты меня Ваня, — каким-то непривычно тихим голосом он сказал, — в самое сердце ты меня ранил. Я ведь после того твоего обличения справедливого три ночи кряду почитай что даже и не спал. Вот лежу я во тьме и думаю: а и в самом-то деле — на кой хрен сдалась мне эта гонка вечная за деньгами? Что я — коллекционер что ли зачумлённый? Что мне дадут лишние мои миллионы? Ведь на лишнее богатство лихо лишь одно покупается, что правда то правда! Я же в детстве октябрёнком был, потом пионером, комсомольцем… Я ж за идею тогда душою своею стоял, хоть за идею во многом и ложную! А сейчас?.. Какая у меня идея?.. Корчить из себя богатея? И всё?.. Нет, так дело не пойдёт! Мразь мы, а не элита! Жадюги ненасытные! Сволочи! Короче… Домик для этой бабки мною уже строится. Скоро всё будет готово. Пусть хоть через месяц, а старушка по-людски заживёт. И ещё. Прости меня за всё, Ваня: дураком был твой папаня, ага!

А на следующий день поговорил Сан Саныч и с самою Вераною. Долго они о чём-то с глазу на глаз базарили, и когда ведьма от отца вышла, то была она страшно злая, растерянная и вся в слезах. Объявил, оказывается, Ванин батя непреклонно, что учиняет он с женою развод. И всё произошло в соответствии с брачным их договором, а Веранин изощрённый гипноз не возымел более никакого воздействия на миллионера совестливого.