Посланец Зла

– Да нет же! Их вырвали! Волосы вырвали, понимаешь?! – Иван повысил голос, и мне пришлось невольно отстраниться. – Я тебе говорю, хотя до последнего никто в это не хотел верить. Там же и кожа была повреждена, словно растительность с башки прямо клочьями выдрали. Сложно представить, кому понадобилось лишать волос обычного деревенского мужика. Я же не один это видел, там жена была, взрослые дети на опознании. На похоронах все только об этом и шептались. А кроме того, он выглядел таким убогим, будто постарел лет на десять за те дни, пока числился пропавшим. Я знаю, я сам всё видел собственными глазами.

– А что вскрытие показало?

– Смерть от естественных причин. Каких именно – не знаю. Просто они любят так говорить: от естественных причин и всё.

Пока я не понимал, к чему вёл мой собеседник. Я сгорал от любопытства, мне хотелось знать больше.

– Ладно, хрен с ним, пусть. Что ещё?

– Дальше ситуация стала ухудшаться. Смертей наших односельчан больше не повторилось, но раз в три или четыре месяца стали пропадать люди, и чем дальше, тем моложе были пропавшие. Сначала сорокалетние, потом тридцатилетние, а спустя год после загадочной смерти того мужика исчезали исключительно малолетки. Я говорю о шестнадцати-двадцатилетних парнях и девушках.

– Как исчезали? Совсем?

– Совсем.

– И никаких следов?

– Никаких.

Я вспомнил про подростка, видеообращение которого обнаружил при подготовке своего отъезда.

– Слушай, я видел запись одного парня, совсем пацана ещё. Смуглый такой, худой. Всё кричал, что его сестру упекли в психушку. Ты что-нибудь слышал об этом?

– А-а-а… – протянул бармен. – Этот? Конечно слышал. Все о нём слышали. Парень тот, Серёга Безверхий, сам в дурку загремел, тут неподалёку. Он на почве пропажи сестры совсем сдвинулся. Того, ну ты понимаешь? – Иван покрутил пальцем у виска.

– В связи с чем?

– В связи с тем, что якобы сестру его туда отправили, но её никто не может узнать.

– Почему?

– Не знаю. Чокнутый он потому что! Менты же проверили, девчушку ту не обнаружили.

– Да, я тоже проверял.

Иван удивлённо посмотрел на меня захмелевшим взглядом.

– Каким образом?

– Через интернет.

Бармен снова замолчал, наполнил рюмки, и мы выпили. Немного обдумав услышанное, не находя никакого логического объяснения происходящему, я разгорячился:

– И всё равно не верю! Байки это всё!

Иван уставился на меня, словно первый раз увидел.

– То есть ты мне не веришь?

– Нет, не верю. И знаешь почему? Потому что в современном мире это невозможно. Сейчас уйма способов найти следы, улики и так далее и тому подобное. Всякие там экспертизы, анализы и прочая ерунда. Кроме того, есть журналисты, репортёры, СМИ, в общем! Они-то должны были что-то пронюхать, разнести слухи об этом. Люди не могут исчезать в одном месте бесследно на протяжении нескольких лет. Только не в наше время. Кто-нибудь должен был забить тревогу.

– Не могут, но исчезают. И это длится уже давно. Молодёжь почти вся разъехалась, остались лишь те, кому некуда деваться. Да и то в основном взрослые и старики. Если так будет продолжаться, скоро и школу закроют, и детский сад. Многие родители уже перевели своих детей в Полеево, подальше отсюда, и я, честно говоря, их не виню за это. Что же касается тревоги, то тут ты, пожалуй, прав. Странно всеобщее молчание. Я об этом до тебя как-то и не задумывался.

Теперь я стал понимать, почему местные, что попались мне в ларьке, такие странные – они ведь просто до жути запуганные. Я хотел ещё что-то спросить, но Ваня чересчур увлёкся своим рассказом.

– Одной из причин, по которой не могли найти следов исчезновения, был дождь. Лучше бы мне тебе этого не говорить, раз уж на улице сейчас такая погода, но так уж сложилось: все исчезновения происходили либо в ливень, либо в метель зимой. Ни менты, ни даже всемогущие сотрудники ФСБ, которые, в конце концов, занялись расследованием, не смогли ничего обнаружить.

– Да не может быть такого!

Пока бармен с азартом пересказывал кучу историй о загадочных исчезновениях, я думал о том, чем мне грозят его откровения. Эта поездка могла стать просто атомной бомбой для моего блога. Подогретый алкоголем, я представлял, как на следующий день выкладываю видео, снятое во время грозы из бара, рассказываю о найденном трупе (теперь, под действием алкоголя, я твёрдо решил его снять на камеру), о поломанной ни с того ни с сего машине. Не хотелось говорить лишь о том (да и думать не хотелось), что я видел (или мне показалось, что видел) во время вспышки молнии тот силуэт, который мелькнул за дорогой.

– Может, Ваня, может, – заключил бармен. – Потому что это проклятье.

Впервые за время нашей беседы я улыбнулся.

– Проклятье, – повторил он. – И ты зря улыбаешься, мне не до шуток.

Я посмотрел на собеседника. Он действительно выглядел серьёзным и, кажется, правда верил в то, о чём говорил. Мне не оставалось ничего другого, как спросить:

– Ладно, твоя взяла. Что за проклятье?