Посланец Зла

Чёрт вновь ухмыльнулся, обнажив гнилые, но острые зубы. Я увидел, как моя рука трясётся, я снова содрогался от страха. В любой момент нож мог выпасть из руки, промедление грозило мне смертью или чем-то похуже. Я вновь предпринял попытку нападения, кинулся вперёд, замахнувшись на нечистого. В этот миг жгучая боль охватила висок: бармен кинул стакан, и тот угодил в мою и без того больную голову. Осколки стекла порезали лицо и рассыпались по полу. Воспользовавшись моментом, чёрт замахнулся и ударил меня по уху. Я потерял ориентацию, ослабил хватку, и нож отлетел в неизвестном направлении. Существо вновь схватило меня за волосы, потянуло к себе. Зная, что в таком положении я не смогу сопротивляться, он приблизил своё мерзкое рыло вплотную к моему лицу и посмотрел в глаза. В отражении красных зрачков я увидел себя – запуганного и смиренного. Стало противно. В тот момент я сам себе показался таким ничтожным, низким…

Кроме всего прочего, я почувствовал жуткий смрад. От чёрта разило словно от грязной псины. Он перестал церемониться, и когда очередной клок волос был вырван у меня из головы, я подумал, что потеряю сознание.

И всё же не потерял.

На глаза навернулись слёзы боли, это было невыносимо. Я упал и покатился по полу, голову словно обожгло кислотой, я кричал, не в силах сдержать ярость, в надежде, что меня кто-то услышит. Всё тщетно.

В руки впились осколки разбитого стакана, но я даже не почувствовал этого. Я видел, что происходило, но мозг воспринимал лишь боль на голове от выдранных волос. Чёрт же навис надо мной. Он восхищался своим превосходством и с небывалым аппетитом жевал очередную порцию моих волос, хрюкая, чавкая и рыгая. Его слюни капали на меня сверху, и когда мне удалось хоть как-то сориентироваться, я разглядел нечто нереально жуткое: его член.

Эта штуковина, один в один походившая на человеческую, хоть и не была огромной, но она стояла.

Кем бы ни был этот мохнатый выродок, он был возбуждён. Его явно заводило моё беспомощное положение и стоны боли, что я издавал. Но хуже всего, что там, под мужскими причиндалами, находилось ещё нечто шокирующее. Я до сих пор не уверен на сто процентов, но это не могло быть ничем иным, как заросшим грубой чёрной щетиной, самым настоящим влагалищем. «Господь милостивый», – подумал я. Проклятье! Об этом в детских сказках ничего не писали. И даже Гоголь, мать его за душу, ничего подобного нам не рассказал, а он был ещё тот знаток подобных персонажей. Чёрт, посланник разве что самого Дьявола оказался гермафродитом. ГЕР-МА-ФРО-ДИТ из самого Ада – такого ни в одном фильме ужасов не увидишь!

Я был просто-напросто парализован увиденным. Меня добило то, что предстало прямо предо мною, точнее, надо мною. Казалось, всё кончено.

Казалось, но…

На самом деле меня спас бармен.

Он сделал это неосознанно, но мне, если честно, плевать. Сквозь собственные стоны, пытаясь закрыть глаза, чтобы не видеть всего того, что уже увидел, я услышал смех, человеческий и ехидный – смех труса. Прихвостень не просто смеялся, он насмехался надо мной, над моей беззащитностью, и вот тогда-то я прозрел. Я открыл глаза и, повертев головой по сторонам, обнаружил рядом с собой нож, который располагался за углом барной стойки, и ни чёрт, ни бармен заметить его не могли. Первый был занят трапезой, второй стоял на безопасном расстоянии, и никто из них не рассчитывал на то, что я сделаю дальше.

Я протянул руку и, едва уцепившись за ручку ножа, снова взвыл от боли. Чёрт схватил меня за волосы и начал поднимать. Я понял, что это конец. Если бы я тогда не сделал то, что сделал, мне бы однозначно пришла крышка.

Но я нашёл в себе силы и, как только хватка чёрта, уверенного в своей победе, ослабла, как только он подумал, что не встретит сопротивления, я резко вывернулся, одной рукой ухватился за рог, а второй воткнул лезвие ножа чёрту в нос.

Мерзкая тварь взвыла от боли. В ужасных конвульсиях он кинулся в сторону, и грохот копыт вперемешку с падающими стульями заглушил даже раскаты грома на улице. Упырь метался из стороны в сторону, держась за окровавленный пятак, и истекал жуткой чёрной слизью, очевидно, заменявшей ему кровь. Хвост метался вслед за своим хозяином, сбивая всё на своём пути.

Я ликовал!

В это время бармен отпрянул и, зажавшись в углу, с ужасом наблюдал за происходящим в его заведении. Видимо, бесовой шестёрке впервые пришлось видеть подобное.

Оставался последний шанс. Мне нужно было либо его добивать, либо бросаться наутёк. Я выбрал последнее, о чём теперь в какой-то степени жалею.

Едва перебирая ногами, спотыкаясь и хватаясь за всё, что попадалось под руку, я побежал к выходу. В то время я представлял собой кусок мяса, набитый невероятным сочетанием чувств – до смерти напуганный, озлобленный, но при этом расстроенный наличием в штанах собственного дерьма. Последнее было совершенно неуместно в сложившихся обстоятельствах, но именно такими мне запомнились ощущения при побеге.