Послание из прошлого

Окружающее пространство вибрировало, тряска усиливалась и росла, свет мерк, и он совершенно утратил чувство времени — сколько он летел в этой кротовой норе и куда в конце концов попал. Невнятные слова, произносимые им, возвращались эхом с чудовищным опозданием и Витя, как ни старался, не мог уловить их смысл. Вокруг витал запах огня и гари. Прошла, может быть, тысяча лет, прежде чем он смог различить знакомый голос:

— Витя… Витя, вставай, уже утро! Пора собираться на «Зарницу»!

Он вскочил, задыхаясь — последний момент сна ему показалось, что он летел в этой кротовой норе так долго, что минуло, может быть, сотни, даже тысячи лет. Вглядываясь в мутные отражения вокруг, он видел старика, одолеваемого удушливыми приступами кашля. Витя с ужасом открыл глаза, поднялся в кровати, огляделся, не понимая, где находится и спросил:

— Какой… Какой сейчас год⁈

— Как это какой⁈ — послышался удивленный голос. — Какой был и вчера. Восемьдесят четвертый.

Мама стояла за распахнутой дверкой шкафа, и Витя не сразу заметил ее, а когда увидел, выдохнул.

— Фу-ух!

Она вышла на свет и глянула на него.

— Страшный сон?

— Ага… то есть, нет! Приснилось, что я попал в будущее!

— И как там — в будущем? — улыбнулась мама. У нее было хорошее настроение, и Витя быстро успокоился.

— Там? — Он вдруг вспомнил, что почти ничего не расспросил своего магнитофонного друга о будущем. — Там хорошо, — ответил он.

— Я тоже так думаю, — сказала мама. — А теперь быстренько умывайся, одевайся и завтракай. Через сорок минут сбор у школы.

— Конечно! — Витя вскочил, на всякий случай глянул в окно, где присыпанный желтой листвой стоял горбатый «Запорожец» одноногого инвалида дяди Пети с первого этажа — и только тогда окончательно расслабился.

Наскоро справившись с завтраком, он оделся в новенький костюм, попрощался с мамой, напевая «Светофор зеленый» Леонтьева выскочил из дома и понесся к школе. И только на половине пути, точно запоздалая ударная волна, его почти физически оглушила жуткая, невероятно острая и болезненная мысль. Он вдруг вспомнил и кротовую нору, и лица, которые видел внутри нее, и голоса и даже… даже огонь, крики, скорую помощь и пожарных — вспомнил все до последней детали и крошечной песчинки.

Витя остановился как вкопанный.

Тело дрожало, зубы стучали словно от холода и если бы кто-то увидел его сейчас, то наверняка подумал, что мальчик явно не здоров.

Мгновение постояв, он развернулся на сто восемьдесят градусов и быстрее пули, со скорость, какую только мог развить, помчался домой.

Витя даже не пытался успокоиться. Он нажал кнопку звонка и держал ее, пока мама не открыла дверь.

Увидев его, она переменилась в лице.

— Витя? Что с тобой? Что-то случилось⁈

— Мам… я забыл, дай мне пару двушек. Вдруг мне позвонить надо будет.

— Позвонить? — не поняла она.

— Да, мало ли что.

Она закусила губу, потом быстро подошла к сумочке, достала кошелек и вынула оттуда несколько двухкопеечных монет.

— Три штуки хватит?

— Да, спасибо!

— Точно все нормально?

— Мы едем в воинскую часть! Там будет «Зарница»! — выкрикнул Витя уже со второго этажа.

— Ну ладно… Витя, будь осторожнее! — мама пожала плечами и закрыла дверь. В последнее время сын вызывал у нее все большую тревогу, и она была благодарна Оле, что та посоветовала «по блату» хорошего психолога, первое посещение которого было запланировано на вечер воскресенья.

Разумеется, негласно, чтобы не дай бог у мальчика не возникло каких-то проблем.

Вылетев на улицу, Витя юркнул за угол дома, описав его периметру, и через сто пятьдесят метров, за унылым зданием нотариальной конторы, увидел телефонную будку. Она была пуста, и Витя выдохнул.

Сердце его ныло от страха и билось так часто, что он физически ощущал его неровные с замиранием толчки.

Витя остановился у будки, оглянулся, потом вошел внутрь, прикрыв дверь и снял тяжелую трубку с рычага.

Монетка нырнула в чрево автомата. Палец коснулся прозрачного диска номеронабирателя и замер на цифре «2».

Еще можно было плюнуть на все и пойти к школе. Сделать вид, что ничего не случилось. Что все идет своим чередом.

Когда последняя цифра номера была набрана и диск вернулся на место, Витя задержал дыхание и закрыл глаза.

«Прошлое не вернуть… — подумал он. — Но можно изменить. А будущее? Что насчет будущего?»

Он этого не знал.

Прозвучал длинный гудок, потом второй, третий. Он хотел бросить трубку — она обжигала руки и ухо несмотря на то, что была очень холодной, почти ледяной.

На пятый гудок раздался щелчок, секундная пауза и чуть сонный женский голос произнес:

— Алло, я слушаю. Говорите.

Витя дернулся. Он подумал, что теперь поздно убегать и надо идти до конца. Сейчас или никогда.

— Алло! Я вас не слышу, — снова произнес голос и Витя испугался, что женщина закончит разговор. Прикрыв трубку стянутым рукавом спортивной кофты, хриплым, ненастоящим голосом он произнес:

— Здрасьте, а Илью можно позвать?

— Илью? — удивился голос. — А кто его спрашивает?

— Андрей, — просипел Витя. Он понятия не имел, что за Андрей, но в голову ничего другого не пришло.

— Андрей? Ты что, заболел? — спросила мама Шкета.

— Ага.