Послание

Я лежал на животе и смотрел, как брат привязывает поросенка к дереву и большим ножом делает с ним такое, отчего тот громко кричит. Я был уверен, что он посмотрит наверх и увидит среди листвы и обломков досок мои глаза. Но брат, должно быть, посмотрел на что-то другое и снова принялся за поросенка. Это продолжалось долго, после чего он закопал все эти кровавые штуки глубоко в покрытую иголками землю. Он вытер нож о листья и сунул его в карман…

После этого прошло не так много времени, и однажды я заметил возле нашего дома свет мигалок. Я был один в своем форте на дереве и, когда прибежал домой, увидел, что приехала окружная полиция.

Когда, стоя перед домом, я поднимал взгляд, от ярких вспышек мигалок у меня болели глаза, поэтому я смотрел на руки полицейского. Костяшки пальцев у него были как каменные, и он держал свою шляпу на уровне паха. Глаза его были спрятаны за зеркальными стеклами очков. Джереми наблюдал все это с дивана-качалки на крыльце; одна его нога стояла на полу, и он мягко раскачивался вперед-назад.

– Мы не знаем, как это…

– Перекроем дороги округа, пока не найдем…

– Коронер уже здесь, он…

– Вам не нужно туда ходить… ваш муж… не стоит вам такое видеть…

– Мы обязательно найдем этого сумасшедшего, мэм. Примите мои соболезнования…

Через некоторое время полицейские уехали. Я оторвал глаза от земли и не увидел ничего, кроме пыли на дороге. Посреди двора седой статуей стояла мама. Я видел, что она, похоже, разговаривает с Богом, но слова ее были очень тихими.

А потом я увидел, как Джереми подмигнул мне и издал звук, очень похожий на хрю.

Глава 15

У Сартра есть короткий рассказ «La Chambre».[15] В нем человека по имени Пьер изводят злобные статуи, которые постоянно бормочут вокруг него, все больше погружая в безумие. Единственным способом повлиять на них является циутр – полоски картона, склеенные между собой в форме паука. На одной полоске написано слово Черное, на другой – слова Против козней, на третьей нарисован портрет Вольтера. Я сидел в темноте, чувствуя, как образы Джереми и моих родителей с бормотанием витают вокруг, словно мрачные статуи, и мечтал, чтобы у меня был циутр, когда услышал, что к дому подкатывает автомобиль. Прозвучал длинный сигнал, и я увидел на подъездной аллее такси и в свете фар поднятую им белую ракушечную пыль. Снова раздался сигнал, и я распахнул дверь, думая про себя: «Господи, дай мне циутр от всех идиотов-таксистов на свете».

– Я такси не заказывал! – заорал я. – Ты, блин, приехал не по адресу.

Из окошка высунулся здоровенный парень с валиком черных волос «а-ля Помпадур» на голове. Свет охранного освещения бил ему в глаза, и он, прикрываясь, поднес ладонь ко лбу, словно отдавая честь.

– Ты должен мне шестьдесят три бакса, – заявил он. – За поездку от Мобила.

– Послушай, приятель, ничего я тебе…

Задняя дверца со стороны пассажира открылась, и оттуда, спотыкаясь, выбралась Эйва. Она сделала два неровных шага в сторону дома, после чего колени ее подогнулись и она грохнулась на землю.

– Карсон, помоги мне, пожалуйста! – крикнула она, пытаясь подняться. Голос ее был наполнен слезами и алкоголем.

Мы с водителем подняли ее по ступенькам и усадили на диван. Я сунул ему в руку четыре двадцатки, и он с радостным видом исчез. Эйва попыталась встать, отряхивая песок с лица и бессвязно бормоча:

– Я напилась, Карсон… Я дура, и я напилась… Я не должна была делать этого, но я напилась, и…

– Ш-ш-ш… Можешь ничего не объяснять.

– Мне нужна поддержка.

От нее разило выпивкой, потом и страхом. Я раздел ее и затащил под душ, отрегулировав струю прохладной воды. Она сидела, положив голову на колени, дрожала и всхлипывала, а я поливал ее водой.

Через несколько минут я помог Эйве подняться и прикрыл халатом, чтобы она сняла белье. Она говорила уже более связно, и по ее словам мне удалось восстановить отрывочную и неприглядную картину последних нескольких часов. Она работала в субботу, а в воскресенье и вчера была выходной. Она напилась в субботу вечером и не смогла остановиться. Сегодня утром она проснулась больной и пристыженной. Она позвонила сказать, что заболела, и нарвалась на Клэр, которая по полной программе отчитала ее за отсутствие на месте, отметив, что это происходит все чаще. Эйва смотрела на меня глазами, в которых было больше красного, чем белого.

– Я думала, что сегодня отойду, а завтра поеду на работу, что как-то прорвусь через это и прекращу всю эту… гадость. Вчера такое должно было быть в последний раз. – Она обхватила себя руками и затряслась.

– Но как только ты положила трубку, ты начала пить. Ее кулаки с силой сжались. Я уже видел это ее движение, когда прятался в кабинете Уилла Линди.

– Я не могу остановиться. Что со мной происходит что со мной происходит что со мной…

– Ты должна обратиться в центр детоксикации и вывести из себя яд.

Она вцепилась в меня железной хваткой человека, находящегося на грани истерики.

– Нет! Я не могу. Люди все узнают. Я не могу этого сделать. Нет. НЕТ!