Где серебром вплетён в городской разбродголос замёрзшей флейты и затяжнойлёд на губах в несладкий полон берётмесяц за годом, – поговори со мной.Пусть под студёным ветром играет вестьтруб петербургских тёмным декабрьским днём,пусть в дневнике сожжённом страниц не счесть,не переспорить, не пожалеть о нём —сердце в груди гнездится, а речь – извне,к свету стремится птица, огонь – к луне,заворожённый, тёмный костёр ночной,вздрогни, откликнись, поговори со мной,пусть золотистый звук в перекличке устдымом уходит к пасмурным небесам —пусть полыхнёт в пустыне невзрачный куст —и Моисей не верит своим глазам.
«…не ищи сравнений – они мертвы…»
…не ищи сравнений – они мертвы,говорит прозаик, и воду пьёт,а стихи похожи на шум листвы,если время года не брать в расчёт,и любовь похожа на листьев плеск,если вычесть возраст и ветра свист,и в ночной испарине отчих местбагровеет кровь – что кленовый лист,и следов просёлок не сохранит —а потом не в рифму мороз скрипит,чтобы сердце сжал ледяной магнит, —и округа дремлет, и голос спит —для чего ты встала в такую рань?Никакого солнца не нужно им,в полутьме поющим про инь и янь,чёрный с белым, ветреный с золотым…
«Европейцу в десятом колене…»
Европейцу в десятом колененедоступна бездомная высьгородов, где о прошлом жалелив ту минуту, когда родились,и тем более горестным светомвертоград просияет большойазиату с его амулетоми нечаянной смертной душой.Мимо каменных птиц на карнизахкоршун серый кидается вниз,где собачьего сердца огрызокна перилах чугунных повис.Там цемент, перевязанный шелком,небелёного неба холсты,и пора человеческим волкомперейти со Всевышним на ты.И опять напрягается ухо —плещет ветер, визжит колесо, —и постыла простая наукане заглядывать правде в лицо.
«Уходит звук моей любимой беды, вчера ещё тайком…»