После Аушвица

Отсутствие месячных стало для нас благословением и в другом смысле. Кажется, трудно поверить, что эсэсовцы могли испытывать сексуальное влечение к голодным, грязным, оборванным женщинам, над которыми они имели власть, но у некоторых из них оно все же появлялось. У этих мужчин было много других развлечений, они жили роскошной жизнью по сравнению с другой перспективой – военной службой на Восточном фронте. Охранники СС имели в своем распоряжении хорошую столовую, кино и театр, много награбленной еды и напитков и возможность частых однодневных выездов за пределы лагеря, чтобы отвлечься от неприятных действий, которые могли беспокоить их совесть. Хотя, по правде говоря, очень немногие охранники, допрошенные после войны, признали, что чувствуют какую-то вину.

Некоторые из них привезли с собой свои семьи, и их дети невинно играли недалеко от лагеря. Другие наслаждались СПА-процедурами в доме отдыха, расположенном в близлежащих горах. Там они развлекали женщин-охранниц СС, фотографировались, смеялись, устраивали чаепития и отдыхали в шезлонгах на веранде. Некоторые даже ходили в церковь.

Полагаю, что они просто не считали нас людьми. Возможно, они действительно верили, что мы «паразиты», которых нужно уничтожать. Но я не могу себе представить, как мышление, даже полностью проникнутое нацистской идеологией, позволяло им проявлять такую беззаботность в разгар массовых убийств. Жена коменданта лагеря Рудольфа Хесса предупреждала своих детей, чтобы они всегда мыли клубнику с грядок своей виллы: ягоды были покрыты серой сажей от крематориев по соседству. Вопиющий диссонанс невинного детского удовольствия – сбора клубники и совершавшегося рядом Холокоста все еще не дает мне постичь психику нацистов.

Достаточно сказать, что эсэсовцы в Аушвице в полной мере наслаждались жизнью. Для некоторых это также включало секс – и даже любовь. Одна женщина-заключенная написала увлекательный рассказ о том, как охранник СС влюбился в нее, и она верила в подлинность их лагерного романа. Когда она освободилась, то была поражена, что уже не хочет иметь ничего общего с этим мужчиной. К счастью, мне никогда не приходилось сталкиваться с этим, но я должна была всегда быть начеку на случай, если какой-нибудь нацист захочет меня изнасиловать. Если им хотелось выбрать заключенную, то женщины в «Канаде», как правило, находились в лучшем состоянии, к тому же нам разрешали принимать душ, поэтому для охранников это предоставляло дополнительные возможности.

Другие лагерницы предупредили меня всегда быть внимательной в душе, который находился на улице и был окружен низким деревянным забором. Однажды я заметила, что один молодой охранник начал уделять мне особое внимание. Он наблюдал за мной в душе, и я замечала, что и в других частях лагеря он следил за тем, что я делаю.

Однажды Капо приказала мне пойти и передать какую-то информацию на склад. Я пошла и когда обернулась, то увидела этого охранника позади меня: он быстро шел за мной с винтовкой. Я нырнула в помещение склада и зарылась в ближайшую кучу одежды, где лежала не дыша, по крайней мере полчаса, чувствуя, что сортировщики уменьшают кучу поверх меня, и молясь, чтобы эсэсовец поскорее ушел.

Угроза была очень реальной, но мама делала все возможное, чтобы защитить меня: стояла рядом, пока я мылась в душе, и лежала со мной на койке. Женщины Биркенау мало в чем могли помочь друг другу, но мама всячески оберегала меня.

Если мама была моим постоянным спутником, то папа был лучом надежды.

В течение трех недель в июне 1944 года я активно работала в «Канаде». Лагерь гудел от бешеной деятельности, чего не наблюдалось за все четыре года его существования. В марте того же года Германия заключила договор с Венгрией и взяла страну под свой контроль: в конце концов нацисты смогли заполучить в свои руки последнее большое еврейское поселение в Европе, которое отныне стало совсем недосягаемым. Доставка и немедленное отравление газом полумиллиона венгерских евреев привело машину для убийств Аушвица-Биркенау к перенапряжению. Рудольф Хесс вернулся из Берлина, чтобы лично наблюдать за операцией. Он немедленно приказал построить железную дорогу прямо посередине лагеря и отремонтировать крематории, чтобы они могли работать на полную мощность. Хесс отдал приказ даже покрыть стены газовых камер свежим слоем краски. Он знал по своему предыдущему опыту, что главная проблема заключается не в убийстве людей, а в утилизации тел, поэтому он организовал рытье нескольких огромных новых ям за крематорием, где трупы можно было сжигать на открытом воздухе.

Первый поезд с венгерскими евреями прибыл 15 мая, всего за несколько дней до нас. Вскоре за ними последовали все новые и новые, и большинство из новоприбывших отправлялись прямо в лапы смерти. Конечно, не всех можно было убить сразу, даже если газовые камеры работали сверх максимальной мощности – поэтому большие группы людей сидели на деревьях и траве за газовыми камерами, пока не наступала их очередь.