После безумия (СИ)

Те пару раз, когда Гермиона поднималась на метр ввысь на метле самостоятельно, ее метла вибрировала как сумасшедшая, будто пытаясь вырваться из рук нерадивой хозяйки, но сейчас черенок слушался и повиновался любому, даже самому легкому движению, направляя их все выше.

— Ты можешь закрыть глаза, — сказал он, наклонившись близко к ее уху, касаясь носом шеи, чем спровоцировал марш мурашек. — И к твоему сведению, сегодня я отменил тренировку твоего факультета, потому что нам нужно было выбрать нового вратаря. У Блетчли больше нет такого рвения оказываться со мной в одной компании.

Драко говорил тихо, касаясь губами кожи на шее, когда она закрыла глаза, чтобы не видеть, насколько высоко они были.

— Он боится тебя? — спросила Гермиона, вспоминая слухи, которые ходили по школе.

— Мне похуй, — ответил Малфой, а гриффиндорка почувствовала, как его голос окрасился злостными нотками буквально на мгновение.

Когда через пару секунд он велел ей открыть глаза, Гермиона ахнула от удивления. Ночное светило красноватого оттенка было непривычно большим и таким близким, что создавалось впечатление, будто оно лежит на верхушках сосен Запретного леса.

— Это очень красиво, — произнесла девушка, не думая о высоте. — Никогда не видела луну с этого ракурса.

— Плюсы полетов на метле, — улыбнулся Драко, наблюдая за ее реакцией.

Когда ветер, почувствовав наступление ночи, начал набирать обороты, им пришлось спуститься на траву, рискуя не успеть добраться к Хогвартсу до наступления метели.

— Мне нужно в раздевалку, — сказал Драко, когда они выходили из пустующего стадиона. — Не хочешь со мной? Уверен, с этим местом тебя связывают приятные воспоминания.

Гермиона захохотала, прикрывая смехом смущение и красные щеки. Малфой помнил, какой энергией заряжался от любого проявления ее эмоций, но теперь, когда ему была подвластна особая магия — вызывать улыбку девушки, смех, видеть искры веселья, танцующие в ореховых глазах, это наполняло его чем-то с таким мощным зарядом, что не верилось, что он жил без этого всю жизнь.

— И что за проблемы у тебя со своими вещами, Грейнджер? — недовольно спросил Драко по дороге в замок. — Отдай куртку обратно одному из твоих беспомощных. Я буду столь любезным, что верну их в расписание тренировок, нет надобности избавляться от формы так радикально.

***

Кабинет Зелий стал слишком сильно напоминать обитель Дамблдора — чересчур уютно и очень много ненужных вещей. Фотографии бывших учеников, закупоренные флакончики с разноцветными зельями, стоящие в ряд согласно цвету, странные приборы — профессор Слизнорт явно привнес в помещение часть себя.

Грейнджер сегодня рано с утра убежала на собрание к Макгонагалл, разбудив Драко, и тот слишком рано спустился к завтраку. Поэтому сейчас они сидели с Блейзом в кабинете практически в одиночку.

— Как им не жалко деревьев для печати этой херни? — произнес мулат, держа в руках очередной выпуск «Ежедневного пророка», где на первой странице красовались отдельные фото Малфоя и Грейнджер с подписью: «Отношения с магглорожденной? Любовь против многовековых традиций семьи Малфоев. Стоило ли оно того?» — Скитер нужно оторвать руки. Ты читал?

На третьей странице открывалась огромная статья, в которой перемывались кости всей чете Малфоев и предполагаемая реакция на подобные отношения, приправляя словами о коротких комментариях юного мистера Малфоя.

— Да, только вот не думал, что «отъебись», брошенное ей, когда она подкараулила меня, можно считать «коротким комментарием», — закатил глаза он.

— А как… она к этому относится? — неуверенно спросил Блейз, и не нужно было уточнять, о ком шла речь.

— Не знаю, — нахмурился Драко. — Не обращает внимания. Наверное.

— Ты не говорил с ней об этом? — поднял брови Забини. — Если хочешь мой совет, то не думаю, что Грейнджер слишком приятно все это дерьмо.

— Это едва ли сильнее того, что рассказывает Пэнси, и ей абсолютно насрать.

— Это Пэнси, а это общественность. Все вокруг то и дело обсуждают вашу личную жизнь, на Слизерине тоже, они просто замолкают, когда видят тебя. Это довольно сильное давление.

— Что-то ты слишком сильно переживаешь за Грейнджер, — произнес Драко, поджимая губы и нехотя признавая, что друг прав.

— Очень смешно, — скривился Забини, складывая газету вдвое. — Просто мой мальчик завел свои первые отношения, я чувствую ответственность! Боже, как быстро растут чужие дети!

— Какой же ты кретин, — покачал головой Драко. — Грейнджер прекрасно знает, что это вообще ничего для меня не значит. Не после всех событий.

Забини промолчал, воздерживаясь от ответа. Кабинет понемногу заполняли ученики Слизерина и Гриффиндора, чьи расписания в этом полугодии были более тесными, чем в предыдущем, и Драко не мог понять, радует это его или раздражает. Постоянное лицезрение Уизли, который то и дело бросал на него косые взгляды, не придавало дням красок, но зато Малфой мог бросать в Грейнджер записки с похабными замечаниями, смотря как она злится, смущаясь, что поднимало ему настроение в ста процентах случаев.