После. Что околосмертный опыт может рассказать нам о жизни, смерти и том, что будет после

Концепция сознания как продукта деятельности мозга достаточно эффективно работает в повседневной жизни. Когда мозг получает повреждение – будь то удар, вирусная инфекция или алкогольное опьянение, – мы не способны думать так же хорошо, как всегда. Однако такая модель оказывается неэффективной в экстремальных условиях, особенно когда мозг перестает функционировать, а сознание продолжает существовать. Бэзил Элдада, инспектор отдела здравоохранения Национального института по проблемам старения, недавно так описал это: «Главенствующие теории незаметно становятся препятствиями всему новому… Хотя общепринятая парадигма и объясняет наилучшим образом среднестатистические события, она, как правило, рушится при встрече с любым из ряда вон выходящим явлением. А если теория не может объяснить необычное явление, то либо это явление создано искусственно, либо теория требует пересмотра»[141].

Возможно, нам стоит рассматривать наши гипотезы лишь как инструменты объяснения окружающего мира. Для разных задач требуются разные инструменты. Молоток незаменим, когда нужно заколотить гвоздь в кусок дерева, но, чтобы затянуть гайку, он совсем не так хорош. Я часто пользуюсь молотком, чтобы забивать гвозди, но это не значит, что я считаю молоток единственным полезным инструментом в любом деле. Подобным образом идея о том, что наши мысли и чувства порождаются мозгом, полезна в повседневной жизни, но не подходит для объяснения ОСП, когда ощущения и мысли становятся необыкновенно живыми, хотя мозг не получает ни питания, ни кислорода.

Но как еще мы можем представить себе взаимосвязь между химическими процессами и электрической активностью в мозге и нашими чувствами и мыслями, возникающими в сознании? Может быть, ответ в том, что сознание использует мозг как средство работы в физическом теле, для фокусировки мыслей на окружающем нас материальном мире? Как сказал французский философ Анри Бергсон, «мозг позволяет сознанию сосредоточиться на том мире, в котором мы живем, мозг – это орган внимания к жизни»[142]. Другими словами, мозг получает от сознания мысли, выбирает из них те, что важны для выживания человека, и переводит их в электрические и химические сигналы, воспринимаемые телом.

Множество мыслей в сознании совершенно бесполезны для выживания в материальном мире. Вспомним все необычные вещи, которые описывают люди, рассказывая об ОСП, – от встреч с проводниками и умершими близкими до посещения иных миров. Такие мысли и чувства вряд ли помогут нам выжить в нашем мире, и даже могут, наоборот, помешать нам быстро обрабатывать данные об окружающей обстановке. Поэтому мозг служит фильтром, отсеивающим всю информацию, не нужную телу для выживания. Из хранилища мыслей и воспоминаний мозг выбирает те, что сейчас важны для организма.

Можно сказать, что это похоже на настройку радиоприемника. Из всего многообразия каналов мы выбираем тот, что хотим послушать, а все остальные сигналы проходят мимо. Если бы не эта функция, наши уши были бы не в состоянии справиться одновременно с передачами сотен радиостанций, и мы не смогли бы толком разобрать ни одной. Но при повреждении мозга, например вследствие удара головой, наркоза или интоксикации, способность к фильтрации начинает теряться. Как будто переключатель приемника попал между станциями, и мы слышим множество бессвязных звуков.

Это объясняет, почему некоторые люди, вернувшись в свое тело после ОСП, чувствуют, что их сознание снова привязано к мозгу, и они не могут осознавать все вокруг так, как могли, будучи освобожденными от ограничений человеческого мозга. Линн прошла через околосмертное переживание, когда в ее велосипед врезался пьяный водитель. Ей тогда был двадцать один год. Она рассказала мне, что, когда пришла в сознание в своем физическом теле, разучилась понимать вещи, которые были очевидны для нее во время ОСП: