После долгих дней

Во время дневных работ Александр тесно сотрудничал с археологами. Жанна Шатт, автор двух монографий по античной археологии Ближнего Востока, смогла обнаружить в районе жреческого дворца целую библиотеку различных клинописных дощечек, описывающих повседневную жизнь медейцев, содержащих записи о собранном урожае пшеницы, фруктов, овощей, количестве скота, мерах изготовленного вина. Хранились дощечки либо в специальных глиняных сосудах, как многие другие предметы, либо в сундуках. Авторами этих дощечек были энси города Меде, последний из которых носил имя Энмешарр. Этим именем были подписаны все самые последние отчеты по сборам в городскую казну, отмечены самые яркие события: прибытие раз в год царя Шумера – сына Убар-Туту – на культовую церемонию в Башню Магов, паломничество жрецов к Золотому зиккурату (что было для Александра еще одним подтверждением существования этого уникального памятника, нового чуда света), сильнейший разлив Тигра, гибель урожая, падеж скота и многое другое. Прочитав эту часть рукописи, Александр решил назвать в своей притче жреца Меде именем Энмешарр, а также сохранить все детали, названия мест и городов, имена, которые перечислялись на этих дощечках, чтобы как можно более точно передать, сделав более живым, красочным, то действо, которое было описано на дощечках, найденных им и Пьером Пиошем. Датировались дощечки, найденные Жанной Шатт, периодом до потопа и хранились в библиотеке энси города Меде. Библиотека каким-то чудом сохранилась и предстала перед учеными практически в первозданном виде.

Благодаря Вальтеру Копфу, сотруднику мюнхенского Музея египтологии, были найдены важнейшие культовые предметы: лопата, мотыга и двойной трезубец Мардука, жезл Нергала в виде двух пум, серповидный меч, женские и мужские украшения из золота. По вечерам Александр подробно консультировался с историками, химиками, антропологами, почвоведами, а также расплачивался с землекопами, которые на ночь покидали лагерь и отправлялись в деревню. После того как все расходились по палаткам, Александр любил обойти уснувший, остывший после жары лагерь, а потом, вернувшись в палатку, сесть за роман-притчу, который он медленно, но верно доводил до логического завершения. Раскопки самого Меде, о котором шла речь в романе, как нельзя лучше помогали Александру в работе. Здесь, в Междуречье, он чувствовал запах того далекого времени, ощущал атмосферу, характер каждого персонажа, мог точнее описать одежду, украшения, предметы быта, верное расположение и форму зданий. Здесь он на практике понял, что именно пили и ели медейцы, как лечились, куда ходили в будние дни, а куда в воскресные. Здесь он буквально окунулся в ту самую атмосферу, о которой писали Золя, Флобер, Эко, Делёз и другие авторы, пытавшиеся объяснить сложный процесс создания произведений. И так, день за днем, медленно, археолог уже видел и ощущал свою книгу: карту Меде, людей, его населявших, отдельных персонажей – верховного жреца, его сына, а также царя из Шуруппака. Но до конца романа еще было очень далеко, как и до завершения раскопок погибшего и всеми забытого города.

К январю 2003 года ситуация в Багдаде стала стремительно ухудшаться. Некоторые консультанты уехали домой. Первой покинула лагерь Эльза Беф, а за ней уехали Мари Кутюр, Дик Вайль, Жанна Шатт, а также некоторые волонтеры. Охрану, предоставленную местными властями, усилили, но многие землекопы стали исчезать из лагеря, после ухода некоторых из них начали пропадать артефакты. Было решено перевести все найденные предметы быта и украшений в Национальный музей Ирака. После выступления 5 февраля госсекретаря США Колина Пауэлла на заседании Совета Безопасности ООН[58] из Сорбонны стали приходить тревожные письма о необходимости немедленного свертывания экспедиции. Александр не мог определить, что для него было страшнее: приближающаяся война, неспокойная обстановка в районе Багдада, вооруженные группы шиитов и курдов, которые то и дело появлялись недалеко от лагеря, или свертывание экспедиции, возвращение в Париж. Телищев-младший с каждым днем расширял территорию поиска, ему казалось, что вот-вот, еще немного, и Золотой зиккурат проступит сквозь слои времени, а тут нужно было все бросить и бежать, так и не узнав о главном. Он хорошо понимал, что, возможно, после войны он уже ничего не сможет найти в этих местах, все будет погребено, растащено по крупицам, нужно было искать сейчас, именно сейчас, не теряя времени. Чтобы оттянуть момент, Александр каждый день отправлял в Сорбонну письма, в которых объяснял, что ему необходима еще неделя, а потом еще недели две, что не все артефакты уложены и не все согласовали с местными властями и музеями. Так прошел месяц, потом еще полмесяца.