После долгой зимы (СИ)

Неделя новогодних праздников проходит в моем обычном размеренном ритме. Только теперь мне кажется, что провожу я их невыносимо скучно. Потому что я видела, как бывает по-другому. Не должно было, но мне понравилось.

В то же время, я не могу понять, что же мне делать дальше. Деньги стремительно заканчиваются, я надеюсь, что денег за машину выйдет чуть больше назначенной мне суммы. Иначе скоро мне будет не за что жить. Возвращаться к родителям желания у меня нет. Не после того, как я увидела, что бывает другая жизнь. Я просто не смогу дальше притворяться, что меня устраивает то, что я имею в общине. Не смогу против своей воли молиться Единому. Не переживу, если мать меня, как девчонку малую, закинет в Темную комнату. Они с отцом звонят мне, я редко беру трубку, осыпают проклятиями, угрожают, стращают меня всячески. Да, гореть мне в аду, только вот разве я не в нем жила всю жизнь?

Думаю о том, что, возможно, стоит спросить в библиотеке, куда я хожу, может, для меня там найдут какую-то подработку. Меня там уже все женщины узнают, кажутся мне довольно милыми. Планирую заняться этим в понедельник, первый рабочий день после праздников, но получаю предупреждающее сообщение от Егора:

" Я сейчас позвоню тебе, разговор насчет машины"

И следом поступает вызов.

Егор

С помощью Виктора Александровича, Паши и Евы удается устроить и ускорить процесс передачи машины в собственность Аде. Если бы не полезные знакомства, все это пришлось бы делать через суд и куда позже. Гребаная бюрократия.

Стою у ее подъезда и курю. Сейчас поедем к юристу, который оформит все документы.

Я не видел Снежинку неделю. Я и сам знаю, что не надо. Ей со мной не надо. И ее слова только укрепили уверенность. Это хорошо, что ей не надо тоже. Но тянет. П****ц какой-то, как тянет. Вижу ее, такую невыносимо красивую, выходящую из подъезда, и пульс частит так, что никотину не под силу. Бросаю окурок в снег и размахиваю рукой дым. Это только моя отрава.

Сегодня мы с Адой едем к юристу, который оформит все документы. Визит проходит в приятной атмосфере. Мужчина представляется Сергеем Сергеевичем, мы с ним жмем друг другу руки, потом со Снежинкой опускаемся на мягкие стулья напротив его стола. Ада достает документы — паспорт, свидетельство о браке, справку о смерти. Заполняет кучу каких-то распечатанных заявлений. Ставит несколько десятков своих подписей. Перед каждой украдкой смотрит на меня, и я ей каждый раз кивком подтверждаю, что все в порядке. В этот же день направляемся в ГАИ, заполняем и там несколько бумаг. Все документы можно будет забрать уже завтра, чем мы и пользуемся.

Несмотря на бумажную волокиту, я кайфую от этих дней. Снежинка хочет убежать от меня, а я намерен ее отпустить. Но, пока возня с этими документами, пока мы еще делим тесный салон моей Камри на двоих, пока еще дышим этим воздухом. Могу нагло пялиться, запоминая наизусть, выбивая у себя на подкорке ее лицо. Знаю, что смущаю, но ничего не могу с собой поделать, эмоции ее тоже себе на ленту памяти мотаю, как губка, впитываю. Эта девочка слишком нереальна для того, чтобы сидеть со мной в одной машине.

Через два дня я вновь у ее дома, только на этот раз с покупателем. Звоню Аде и приглашаю ее спуститься вместе с ключами. Мы с мужчиной осматриваем машину внутри и снаружи, даю ознакомиться с отчетом, который составил мой автосервис по этому Логану, показываю остальные документы, предлагаю проехать осмотреть в сервисе, если что-то вызывает вопросы. Но покупатель отказывается, и мы снова, но уже втроем, едем по тем же инстанциям. На этот раз все проходит куда быстрее, я не даю Аде времени ознакомиться с документами, лишь указываю, где поставить подписи. Получаю пухлый конверт с деньгами и везу Снежинку обратно домой. Покупатель заплатил несколько меньшую сумму, чем нужна была Аде, но я знаю, что за большее эту машину не продать. Нереально и совершенно исключено. Так что, когда она выходит из машины, я делаю вид, что зачем-то еще копаюсь в документах, сам же подкидываю в конверт несколько купюр из своих сбережений. Провожаю до двери и отдаю деньги. Ну вот и все. Она попросила меня о помощи, и я помог. Нет больше между нами ничего общего. Она не уходит, и я продолжаю стоять, жду, что кинет мне кость, как собаке, и я с удовольствием за нее ухвачусь. Аж самому от себя противно. Сейчас хвостом вилять начну, лишь бы от себя не прогоняла.

— Спасибо тебе огромное за помощь, — поднимает глаза и теребит конверт. — Ты даже не представляешь, насколько это важно для меня.

— Только с квартирой так договориться не получится, — предупреждаю я ее. — Она была взята в кредит, и он еще не покрыт. Так что только через суд, и то придется продолжать за нее выплачивать.

Ада хмурится и кивает. А меня здесь больше ничего не держит. Кроме нее. Снежинка тоже застывает за какой-то внутренней борьбой, но вижу, что справляется. Смотрит на меня таким грустным взглядом, что у меня щемит сердце. Шепчет одними побелевшими губами:

— Прощай.