После дождя (СИ)

— И передай, чтобы в Торговые Палаты отправили побольше людей.

— Нет нужды. Цехмейстеры уже собрались и натаскали туда кучу охраны.

Осталось надеяться, что они не используют их для того, чтобы устроить поножовщину прямо в Зале Совета.

Мрачноглаз и Мурмин обменялись взглядами.

— Самое время выдвигаться, — проговорил нидринг, поднимаясь и вытряхивая трубку о край стола.

Баэльт кивнул и поднялся, морщась от резкой боли.

На улице было свежо. И шумно. И мокро. И тесно. В общем, как обычно бывает на улице Веспрема во время моросящего дождя.

А ещё тут было безумно много стражников, глядящих на них.

Угрюмые, усталые и раздражённые взгляды десятков мокрых лиц. Усатые, бородатые, выбритые, поросшие щетиной, худые, толстые, оплывшие, натянутые на череп — наверное, сотни разных лиц.

Пока их не было, кто- то навёл порядок — теперь стражники выстроились в подобие шеренг по обе стороны от мостовой. Две длиннющие шеренги посреди огромной площади. Две дымящиеся паром на холодном воздухе, полязгивающие и кашляющие шеренги.

Две огромных до безобразия шеренги, что уставились на Баэльта.

И он должен был признать, что это было некомфортно, но почему- то приятно.

— Этих пока держали в резерве, — проговорил Мелински, следующий за Баэльтм и Мурмином.

— Пусть пока остаются тут. Только… В менее парадном построении, — сотни взглядов обращались к нему, иго имя и прозвище звучали тут и там. Шорох переговоров окутывал его плотнее, чем дождь.

Ему не нравилось это чувство.

— Как скажете, — Мелински отник от их небольшой группки. Раздались резкие приказы, грохот стали — и все вокруг зашевелились.

А Баэльт смотрел поверх голов на призывно мигающие светом Торговые Палаты. Никогда ещё они не казались столь зловещими. Бледно- жёлтый контур, стоящий на холме посреди дождя и шума.

Обелиск окончания его пути. Может, обелиск на его могиле?

Если и так — он не против. Могила — это спокойствие. Могила — это надёжно. Даже если похоронить живого, скоро он перестанет быть живым. Могила решает все вопросы — при чём и для тебя, и для тебя на тот свет отправивших. Идеальное решение!

И Мрачноглаз был совсем не против такого решения. Ну, разве что чуточку против. Самую малость.

Подъём по скользкой дороге на холм выдался не самым приятным — левая нога всё норовила съехать в сторону, заставляя его пошатываться и усерднее опираться на плечо Мурмина. Нидринг кривился, но ничего против не говорил.

Баэльта вполне устраивало такое вынужденное сотрудничество. Он не гордый, и так пойдёт. Главное — дойти.

Морось неприятно щипала лицо холодными уколами, наполняя мир прохладой и шелестом.

Мрачноглаз бы с радостью насладился этим прекрасным дождём. Но его нога болела демонской болью.

А, бездна и пекло, как же больно… Будто бы кто- то наматывает все жилы его ноги на бритвенно острый нож.

«Не самое приятное чувство …»

Наконец, они, задыхающиеся и мокрые, добрались до высоких ворот в Палаты. Резные деревянные створки ещё никогда не казались Баэльту столь неуместно безвкусными. Две огромные, покрытые искусной резьбой ставни. Больше подошли бы для летнего замка какого- нибудь лорда, а не для… Палат.

Изнутри на них повеяло теплом, и они вползли под высокие мраморные своды.

Внутри, в высокой и ярко освещённой зале, выстроились пару десятков стражников и слуг.

— Господа юстициары, что тут происходит? — вперёд выступил усатый и широкоплечий мужчина с выпученными глазами. Позолоченный нагрудник тускло переливался в свете свеч. — Все мои люди подняты с ног на голову, в городе запрещено выходить на улицу! Как это понимать?

— Трость, — Баэльт устало снял шляпу и пару раз махнул в сторону слуг, смахивая воду. — Дайте мне кто- нибудь трость. Будь проклято всё, но я дальше и шага не сделаю без трости.

— Вот твоя трость, — Мурмин ткнул его тростью в бок, заставив скорчиться. — В следующий раз сам понесёшь.

Лицо усатого нахмурилось ещё больше, а выпученные глаза грозили вывалиться из глазниц.

«То- то было бы зрелище…»

— Господин юстициар, я требую ответа!

— Требуй дальше, — пожал плечами Баэльт, осторожно опираясь на трость. То, что нужно… — Мне не до тебя.

— Я уведу своих людей обратно по казармам, если не получу объяснений! — глухо прорычал… Кажется, лейтенант.

— Я сейчас прикажу тебя арестовать, если ты не успокоишься, — лейтенант хотел что- то возразить, но осёкся. — Вот, так- то лучше. Бледность и исполнительность тебе к лицу. А теперь займись охраной этого места.

— С какой стати? — кажется, Баэльт переоценил собственный дар убеждения. — Где Эрнест? Где Фервен? Где…

— Фервен — в городе, и ему не до тебя, Бродлес. Эрнест — спешно покинул город, не в силах вынести груз ответственности, — буркнул Мурмин, хмуро глядя на лейтенанта. — И оставил нам пакет с документами и рекомендациями.

— Вам?! — недоверие и ужас было равно смешаны во взгляде лейтенанта. Немногочисленные стражники зароптали.