После Ельцина. "Веймарская" Россия

В апреле 1995 г., в ознаменование десятилетия перестройки, редакции трех видных московских газет собрали “круглый стол”. Примечателен он оказался не столько тем, что на нем говорилось, сколько тем, что прошло мимо внимания участников диспута. “Егор Лигачев глубоко убежден, что движение к капитализму - движение бесперспективное”, - оповестили читателей “Московские новости”. Эка невидаль! Что, интересно, другое ожидали услышать от престарелого ветерана имперской бюрократии? Гораздо более знаменательно, что либеральные оппоненты Егора Кузьмича, такие закаленные спорщики, как Явлинский или Гайдар, покорно дали втянуть себя в заведомо бесплодную дискуссию по поводу вопроса, давно и окончательно мировой практикой решенного. Явлинский напомнил, что “эфективная экономика - это экономика, построенная преимущественно на частной собственности и конкуренции”, Гайдар — что социализм не способен “решить задачу устойчивого индустриального развития”… Школьные прописи! А ведь встреча посвящена была истории. Впервые за последнее десятилетие сошлись лицом к лицу представители обоих великих лагерей, на которые раскололась страна еще два столетия назад

- западники со сторонниками “особого пути России”. И собрались они не для предвыборной политической потасовки, но затем, чтобы осмыслить исторические итоги экстраординарной эпохи. Пришли не одни экономисты, но и люди весьма сведущие в российском прошлом, умеющие мыслить о нем с большой глубиной и проницательностью: Гавриил Попов и Рой Медведев, Вячеслав Никонов и Федор Бурлацкий, Юрий Любимов и Анатолий Са-луцкий. Казалось бы, сам печальный финал десятилетия должен был подтолкнуть их к обсуждению проблемы действительно фундаментальной: как мы дошли до жизни такой? Что, с неба на нас свалилась в 1985 году перестройка? Как же понять ее смысл вне исторического контекста? Даже близкое прошлое, охватываемое злополучным социалистическим экспериментом, не дает ответа на все вопросы. Ведь раскол российских элит, точной моделью которого стал и сам этот апрельский “круглый стол”, длится на 182

протяжении уже семи поколений, и именно он определяет характер и впрямь неповторимого пути России в мире.

Да вот не получилось такого разговора. Один Никонов упомянул, что “России надо преодолеть не наследие последних 70 лет, а тысячелетнюю традицию авторитарной власти”. Но подхвачено это замечание не было, и потому осталось абстракцией.

Тысячелетние традиции авторитарной власти были у всех европейских и тем более азиатских стран. Но это не помешало Англии и Франции преодолеть их еще в прошлом столетии. Германия и Япония, хоть и с опозданием, но тоже полвека назад с ними разделались. И только России не удалось до сего дня преодолеть ни раскол своих политических элит, ни “тысячелетнюю традицию”. Проблема, стало быть, в том, почему именно она, в отличие от всех других великих индустриальных держав, одна, в компании отсталого аграрного Китая, так и не стала - ни в прошлом столетии, ни в нынешнем - нормальной страной? Как случилось, другими словами, что именно Россию попрежнему регулярно сотрясают политические катаклизмы, вздергивая страну на дыбы и превращая ее политические элиты в непримиримых врагов?

На мой взгляд, ответ на этот фундаментальный вопрос однозначен: военная империя. Это она сделала монархическую Россию прошлого века жандармом Европы и она же заставила ее после коммунистической метаморфозы стать оплотом авторитарной реакции в современном мире. К этому, собственно, и сводилась традиционная роль России в мировой политике на протяжении двух последних столетий, начиная с 1815г. И эта роль оставалась за ней и при капитализме, и при социализме, и под властью царей, и под властью коммунистических олигархий. Если так, то суть конфликта последнего десятилетия состоит в освобождении России от военной империи. Сразу вспоминается хрестоматийное замечание Маркса, что не может быть свободен народ, угнетающий другие народы. Военная империя, по самой своей природе,

- образование феодальное, пережиток средневековья. —Она изначально ориентирована на территориальную экспансию, а не на благополучие своих граждан, на поддержание военной мощи, а не гражданской экономики. Ее функция — война, а не мир. А война требует единоначалия и уставной дисциплины. У) Впервые Россия восстала против этого проклятия в 1917 г., решительно отрекшись от имперского статуса и объявив себя демократической республикой. Силы новорожденной демократии, однако, были ничтожны в сравнении с мощью имперского реванша, опиравшегося на пятисотлетнюю традицию. На протяжении нескольких лет республика была сокрушена, империя реставрирована и ее традиционная роль в мировой политике восстановлена. Но для этого ей пришлось сменить маску. Вчерашний жандарм Европы стал знаменосцем всемирной пролетарской революции.