После Ельцина. "Веймарская" Россия

И третья, основополагающая идея кургиняновского сценария: “прорыв” России в постиндустриальную эру и превращение ее в мирового лидера. Поражение СССР в холодной войне с Западом он объясняет стратегическим просчетом его вождей и советской “псевдоэлиты” (которую он называет “кланом интеллектуально кастрированного и духовно нищего псевдожречества”)36. Просчет заключался в том, что после Сталина эти псевдожрецы пытались играть с Западом на его собственном потребительском поле, тогда как “догнать Запад на индустриальном этапе невозможно

- здесь мы обречены на тотальное отставание”37. Нужна была принципиально иная стратегия - “обогнать Запад, осуществив прорыв”38.

Что означает “прорыв”? “Это прыжок в XXI век путем концентрации материальных и технологических ресурсов на стратегических направлениях в сфере высоких технологий”39. Превращение

230

страны в Раша Инкорпорейтед, в своего рода сверхдержавную ядерную Дженерал Электрик40, способную к “авторитарной модернизации”.

, Разумеется, это лишь, так сказать, физическое измерение “прорыва”. Кургинян понимает, что гораздо важнее измерение психологическое. Для того, чтобы нация оказалась способна длительно функционировать на волне такого “мобилизационного проекта”41, нужны “новые формы мотивации труда”42, вплоть до “генной инженерии”43. Нужен, одним словом, “прерывный” настрой, “прорывная” ментальность нации, “как было при Петре Великом или даже при Сталине”44. Создать такую ментальность может лишь подлинно национальная элита. Вырастить такую элиту и есть, по словам Кургиняна, цель его Экспериментального центра,

Способна ли Россия на “прорыв”? Безусловно, считает Кургинян. У нее есть по крайней мере три миллиона квалифицированных работников, соответствующих мировым стандартам, богатейшие в мире недра и высочайшего класса технологические наработки, в буквальном смысле технологии XXI века. Она уже дважды, при Петре Великом и при Сталине, эту способность проявила. Более того, Россия вообще, по природе своей, “не страна предпринимателей. Она не страна рабочих и даже не страна крестьян… Россия - страна воинов”45. Она “всегда жила и будет жить в рамках мобилизационного проекта”46.

“Прорыв” - в российской ментальноеЩ, в этом Россия всегда может дать Западу сто очков вперед. Ей не привыкать к гарнизонной диктатуре. Не говоря уже о том, что Запад избалован своим богатством и индивидуализмом, а “Россия никогда не сменит своего отношения к богатству как к чему-то неправедному”47. Она просто создана для “авторитарной модернизации”.

Элиты - вот с чем России никогда не везло.

Исторически, полагает Кургинян, русские элиты имели “дефектную структуру, что раньше или позже оборачивалось для страны очередным бедствием”48. Лучший и самый близкий пример - советская элита, от которой Кургинян не оставляет камня на камне.

Дефектные элиты В 1917 г. задумано все было прекрасно. И “партия коммунистов действительно создавалась как структура орденского типа”49 (узнаете язык Дугина?). И страна была готова к “новой теократии, новому жречеству”50. Как нельзя точнее была она нацелена на “прорыв” в индустриальную цивилизацию

- и Сталин его совершил. Благодаря этому Россия разгромила Германию, и только один шаг отделял ее от мирового господства. Чтобы навязать миру свой антипотребительский “суперпроект”51, требовалось одно - не расслабляться, немедленно приступить к новому “прорыву”, повести просыпающийся Восток на борьбу с потребительской цивилизацией Запада. Но из-за “дефектности” советской элиты все сорвалось.

231

Дефектность заключалась в том, что партийный “орден” сам был построен и страной управлял на атеистической основе, “не имея своего сакрального поля”52. Отрезав себя от религии, “орден” российских коммунистов не мог опереться на собственную теологию и тем “изначально обрекал себя на деградацию”. Это и привело к его потребительскому перерождению, “к образованию духовно неполноценной орденской элиты - псевдоэлиты”53.

Вместо нового Сталина пришел жалкий Хрущев с его “гуляшкоммунизмом”, а за ним еще более жалкий Брежнев, затеявший игру с Западом на его собственном потребительском поле. Они разрушили российскую “прорывную” ментальность. Чем, скажите, могло это завершиться, кроме прямого предательства горбачевской псевдоэлиты, открывшей врагу ворота русской крепости и поставившей Россию на колени перед Западом?

Вот тут и расходимся мы с Сергеем Ервандовичем кардинально. Разные у нас, так сказать, “дьяволы”. Я страшусь войны, а он - мира. Я боюсь фашистского перерождения оппозиции, а за нею и страны, а он - сытости. По мне, народу, который всегда боролся за выживание, всегда жил по самым низким стандартам и бился, поколение за поколением, в тисках “мобилизационных проектов”, давно пора пожить почеловечески, в мире и спокойствии. Кургиняну жизнь без “мобилизационного проекта” представляется национальным позором — хуже смерти.

Но это к слову, чтобы читателю понятно было, почему мы никогда не сможем договориться.