После Ельцина. "Веймарская" Россия

Это правда, что самый замечательный из русских либералов Александр Герцен страстно протестовал против штурма восставшей Варшавы в 1863 г. Но Герцен был диссидентом, а русские демократы сто тридцать лет спустя — полноправные участники политического процесса, несущие ответственность за его результаты. И поэтому можно преклоняться перед доблестью Сергея Ковалева, обрекшего себя на “сидение в Грозном” под русскими бомбами, можно восхищаться мужеством прессы, резавшей правду-матку несмотря на рычание Кремля-и в то же время понимать, что их ситуация в 1994-м несопоставима с ситуацией Герцена в 1863-м.

Диссидент Герцен не мог влиять на формирование российской политики. Он мог лишь протестовать против действий начальства. Такова судьба всякого диссидента. От профессионального же политика, особенно работающего в условиях психологической войны с непримиримой оппозицией, требуется много больше, нежели благородный протест. Он обязан не только предвидеть официальный курс и не только участвовать в его формировании, но и предлагать политический план, рассчитанный на поражение противника “при всех вариантах развития событий”, как и советовал Волкогонов.

93

Из каких элементов должен был состоять этот план, при условии, конечно, что реальная демократическая альтернатива войне у либеральной России была?

Рассмотрим три таких элемента - важнейшие. Первый из них - цель: предотвращение силового курса в отношении Чечни. Не нужно было долго мучиться в поисках этой цели: она буквально кричала о себе сама. Последние сомнения в том, что война назревает, должны были испариться уже в июле, когда либеральная бюрократия в Кремле вдруг зашевелилась, пытаясь преодолеть чеченский кризис единственно доступными ей бюрократическими средствами. Достаточно было хоть просто спросить себя, с чего это вдруг так заинтересовались Чечней такие несомненные либералы в президентской администрации, как Эмиль Паин или Сергей Филатов? Почему ни с того ни с сего отбыл вдруг в Чечню с “миротворческой”, а на самом деле очевидно антидудаевской миссией Руслан Хасбулатов? Чем объяснялся внезапно начавшийся поиск “здоровых сил” в республике? Даже издалека было видно: что-то заваривается на кремлевской кухне. И Филатов, как и другие, стоящие у самой, так сказать, плиты, первыми испытывают на себе мощное давление. Как отчаянно они сигналили либеральной публике, что больше не в состоянии удерживать форт своими силами! Их действия на протяжении лета и осени и впрямь напоминали акт отчаяния: они, по сути, пытались предотвратить внутрироссийскую гражданскую войну посредством развязывания внутричеченской.

Для того ведь и был создан в районах, отделившихся от Грозного, оппозиционный Временный Совет. Для того был он снабжен российским оружием. А уж когда этот Совет объявил о своем намерении штурмовать Грозный, стало окончательно ясно: план был бюрократический и потому

- мертворожденный. Мало того, он практически сдавал “партии войны” последний козырь, в котором она нуждалась. Ибо если антидудаевская оппозиция в Чечне бессильна устранить мятежного генерала, а переговоры с ним не более плодотворны в 94-м, нежели в 91-м, то как еще прикажете остановить в России “горную лавину югославского типа”? Я готов пари держать, что именно этим аргументом и дожала “партия войны” колебавшегося президента, гарантируя ему блицкриг, а в конце осени смогла уже выйти со своими намерениями и на публику. Как иначе, в самом деле, можно было толковать хвастливое заявление Грачева, что с одним парашютно-десантным полком он в три дня наведет в Чечне конституционный порядок?

Второй элемент плана - пользуясь тем, что “партия войны” выложила карты на стол заранее, побить их, одну за другой. Можно ли было на протяжении нескольких месяцев найти для этого веские аргументы? Почему же нет? Ведь “партия войны” высказалась достаточно для обвинения в кощунственном попрании не только принципа самоопределения чеченского народа, но и принципа целостности России. Очевидно было, что вторжение в Чечню немедленно превратит осточертевшего чеченцам Дудаева в национального героя, а локальный политический конфликт с российским Каддафи - в 94

жестокую и разрушительную войну против этнического меньшинства. Но ведь добрые отношения с чеченским народом ничуть не менее важны для целостности России, нежели устранение Дудаева. Если бы в этот момент демократы предложили стране и президенту решение, способное обеспечить и то и другое, т. е. свободные парламентские и президентские выборы в Чечне, все доводы в защиту силового курса тотчас бы обесценились.