После измены. Буду счастлива снова

Ноутбука нигде не видно, только пустая сумка от него валяется на комоде. Потом вспоминаю, что показывал доки Кате, и не забирал ноут из кухни. Интересно, где сейчас девушка, я ведь обещал не мозолить ей глаза.

На весь дом пахнет блинами. «Мать приехала» − проносится в голове. Моя старушка всегда меня вкусно кормит, хлопочет у плиты по нескольку часов. Поначалу я спорил с ней, доказывая, что с ее «букетом» полежать бы, приняв какое−нибудь лекарство, но потом понял — заботясь обо мне, она получает положительные эмоции и чувствует себя лучше.

Чувствуя, как радуется моя ненасытная утроба, издавая нетерпеливые рычащие звуки, я толкаю стеклянную дверь в кухню и застываю на пороге. Не могу отвести взгляд от прекрасного видения, пританцовывающего возле плиты.

Катя не сбежала. Она стоит у варочной панели, подпевала смартфону и переворачивая блин на сковороде. Рядом высится внушительная стопка готовых блинов на плоской тарелке, попутно она макает кисточку в растопленное сливочное масло и смазывает румяный кругляш.

Откуда она знает, что я с маслом люблю?

Небрежно собранный светлый пучок на макушке будто светится. В ушах наушники, тонкий проводок вьется к заднему карману джинсов, из него чуть торчит смартфон. Задерживаю взгляд на аппетитной попке, которая двигается в такт.

Домашняя фланелевая рубашка в красно−белую клетку расстегнута на две пуговицы, и я мельком вижу белые полукружия груди в черном бюстике. Непроизвольно сглатываю и делаю шаг. Будь это обычная девица, тут же смял бы в объятиях, облапал бы по полной. Но это Катя.

Девушка еще не привыкла, что ее бросили, выкинули из привычного образа жизни, поэтому настроение приподнятое. Чуть поворачивается, краем глаза замечает меня и сразу преображается.

Лихорадочно застегивает пуговицы и поправляет одежду, вынимает наушники, пряча их в карман. Улыбка пропадает с красивых губ и меня это немного задевает. Обычно улыбка появляется на губах женщин, когда я появляюсь в поле их зрения.

Катя выключает панель, хватает тарелку с блинами и ставит ее на середину стола. Когда я усаживаюсь на любимое место у окна, на столе уже стоят пустые тарелки, рядом с которыми ножи и вилки. Креманки с клубничным вареньем и сгущенкой появляются внезапно.

− Доброе утро, − кивает мне девушка и ставит перед носом любимую кружку с кофе.

− Доброе… как спалось? Приступов не было больше? — хватаю руками блин из стопки, игнорируя столовые приборы. Наливаю на свою тарелку тягучей сгущенки. Макаю блин в сгущенку и откусываю сразу половину.

Обалденно!

− Приступов не было, спалось хорошо, − Катя терзает блин ножом и вилкой, деля его на мелкие кусочки, потом чуть прикасается огрызком к варенью и отправляет в рот.

− Не ожидал получить такой шикарный завтрак, спасибо, − благодарю, уничтожая уже третий блин. — Думал, ты ушла.

− Да вот… я много размышляла… ты заслужил благодарность. Ты очень добрый… не дал уйти ночью, от приступа спас.

− Ты меня плохо знаешь, детка. Если меня задеть, то проснется злой Руслан, который долго разбираться не будет.

− Я тебе не верю, − смеется вдруг девушка, − человека сразу видно.

− Считаешь? А чего же ты Степку−то сразу не разглядела?

Катя сразу сникла, а я мысленно врезал себе по лбу.

− Руслан, помоги мне развестись? Я думаю, у тебя есть знающие люди, и… вот только сразу заплатить не смогу, мне сначала Горнолыжку продать нужно, раздобыть денег…

Ну вот мы и подобрались к щекотливой теме. Сразу огорошить ее про то, что там нечего продавать уже, муж продал все, что смог? Или пожалеть, и просто отвезти на место, пусть сама все увидит?

− Ты не продашь свою горнолыжку, Кать, − решаюсь сразу рассказать. — Степан уже два года ее не запускал, распродал инвентарь и распустил персонал. Там уже давно никто не катается.

Вилка застывает над кусочком блина, а я уже готов сорваться к аптечке за лекарством. Ее астма питается сильными эмоциями, не аллергического характера. Стоит ей заволноваться и приступ обеспечен.

Катя откладывает вилку в сторону и спокойно выдыхает. Как ни в чем не бывало пьет кофе.

− Я предполагала, что такое может быть. Раз он дом за моей спиной продал, то… наверное, и фирмы уже нет. Осталась только квартира, раз меня никто не донимает, не выгоняет. И то не факт.

− Думаю, ты права, − принюхиваюсь к кофе, шикарный аромат. Какой−то секретный ингредиент?

− Тем более, не хочу даже месяц ждать… не хочу носить его фамилию. И судов не хочу.

− А вот тут ты не права, ты должна отсудить половину стоимости за этот дом. Да и с фирмой разобраться. Ты в нее вложилась, отдав все деньги свои. Так нельзя оставлять.

− Документы на продажу дома я сама подписала. Суд не будет на моей стороне, сама виновата.

Она встает из−за стола и убирает посуду, запуская посудомоечную машину. Оставшиеся блины упаковывает в пищевую пленку и ставит в холодильник.

− Разогреешь в микроволновке себе на ужин. А мне пора, − слегка улыбается.

− Ты куда?

− К друзьям. Попрошу Артема отвезти меня на базу, я должна посмотреть сама, что там осталось.