После измены. Буду счастлива снова

− Я курсы проходил по оказанию первой помощи астматикам. У меня мать давно болеет. И это, − показывает ингалятор, − ее лекарство. Оно у нее везде, в каждой комнате, в каждом кармане. А ты почему не носишь с собой?

− У меня тоже в каждом кармане, − достаю баллончик из заднего кармана джинсов. — Растерялась… напугалась Вас. Нельзя так людей пугать! Залезли в чужой дом, и…

− Так, дамочка, я в своем доме. Я купил его год назад, так что это ты влезла в чужой дом и чуть не лишила меня будущего, − смеется Руслан, да так обаятельно, на щеках ямочки задорные. — Чуть хозяйство не отморозил по твоей милости, а мне, знаешь ли еще детишек надо наделать. Мать замучила, внуков хочет.

Оглядываю его. Ноги волосатые, но босые, в домашних тапках, полотенце, обернутое вокруг бедер, едва держится, того и гляди без штанов останется… то есть…

И все та же белая куртка, что так напугала меня. Странный видок у мужчины. Меня разбирает смех, показываю на полотенце.

− Штаны хоть наденьте. А потом поясните про то, как купили дом этот. Я ничего не продавала.

− Да уж, муженек у тебя тот еще прохиндей, − вздыхает и ставит передо мной бокал с кофе. — Выпей, пока переодеваюсь. Кофе тоже спазм снимает.

− Да что Вы мне «тыкаете»? — злюсь на его панибратство. — Мы даже не знакомы!

− Руслан Нечаев, владелец строительной компании «Морстрой», − протягивает мне руку как в самолете, и я снова зависаю, разглядывая огромные шоколадные глаза. — А ты Екатерина Елецкая, жена моего друга Степана. И хватит мне «выкать», нам теперь во многом предстоит разобраться вместе. Чую, нам предстоит ночь откровений.

Он уходит, а я глотаю горький кофе и отбиваюсь от роя «почему?» и «как так?».

Руслан Нечаев… тот самый, о котором говорит с придыханием каждая женщина в моем городе. Это он построил клинику, в которой я лечусь, пытаясь забеременеть. Я часто слышала благословения в его адрес. Эта клиника многим женщинам подарила счастье стать матерью.

Да и вообще, он знаменит в нашем городе, но я никогда с ним не встречалась. И вот, чуть не заморозила на балконе. Усмехаюсь. Я чуть не убила миллиардера. Ведь уже присмотрела возле камина железную кочергу, которой собиралась размозжить голову ужасному чудовищу.

Как же резко изменилась моя жизнь. Я теперь не жена, и нет у меня дома в горах, оказывается. Не удивлюсь, если Степа разорил и фармацевтическую фирму, которую поднимал на мои деньги. У моих родителей мебельный бизнес был, не такой большой. Когда ушли на пенсию, продали фирму и поделили деньги между мной и сестрой.

Вскоре папа умер, а мама живет с Ольгой, которая отдала свою квартиру дочери и переехала в родительский дом. Я свою часть отдала мужу на новое дело три года назад. Ольга на обучение своей дочери собиралась тратить, которая, похоже, не была ни в какой Англии. И не училась.

От брата мамы нам с Ольгой досталось наследство семь лет назад. Горнолыжная база и кафе «Снежный пик». Мы сами разделили наследство. Ольге хотелось быть хозяйкой кафе, а меня безумно привлекала горнолыжка.

Там и познакомились со Степой. Я очень любила снег и лыжи, рулила базой весьма успешно и даже была инструктором в свободное время. Пока муж не сказал — бизнесом должен рулить мужчина, а прямое женское предназначение — рожать детей. Он отстранил меня от дела, а я с воодушевлением взялась за «женское предназначение».

И что получаем по итогу? Детей нет, мужа тоже. Не знаю, осталось ли что от бизнеса.

− Так, чтобы не возникло вопросов по купле этого дома, − появляется в кухне Руслан, отвлекая меня от воспоминаний и горьких мыслей. — Вот, смотри.

Он поворачивает ко мне ноутбук, который принес с собой. На экране какой−то документ. Нечаев увеличивает текст, я читаю договор купли−продажи. Потом увеличивает подписи.

− Твоя подпись?

− Не знаю… моя, кажется…

− Извини, с собой нет оригиналов, в сейфе хранятся, в моем доме на побережье. Но если нужно, я слетаю и привезу.

− Не нужно. Моя подпись, − разглядываю коричневатое пятно на листке с подписями.

* * *

Мне названивает врач, подошла очередь на очередную дорогостоящую процедуру, я ее не могу пропустить, ждала долго, и от нее многое зависит. А тут Степа со своими какими−то документами, не отпускает меня, просит подписать. Читать некогда, слишком много текста и все мелким шрифтом, а очки куда−то запропастились, как нарочно.