После нас - хоть потом

- Так-то вот, берендеи… - с ленивым превосходством молвил он, глядя в основном на Кудыку с Чернавой. - Ползаете там у себя поверху, что мураши, куколок режете, землицу сошками ковыряете, а тут, вишь, какие дела делаются?.. Не-ет, нынче наверху жить трудно, голодно… И воли никакой…

- Под землей, что ли, воля? - усмехнулся сутулый Вражина.

- У нас, мил человек, - небрежно ответствовал Ухмыл, - по сравнению с вами, жить не то чтобы вольновато… - Помедлил, сплюнул и щегольнул частоговоркой: -…а вольным-вольно навольно-вольнехонько!..

- Так ты, выходит, по своей воле золу с нами гребешь? - подмигнув неподбитым глазом, поддел Бермята.

- Это временно… - отмахнулся Ухмыл. - Провинился - вот и гребу.

- Рассказал бы, что ли…

- А чего рассказывать? Помнишь, ночь была до-олгая-долгая? Ну, когда еще четное солнышко два раза подряд пускали… А кто первым углядел, что обшивка расклепалась? Я и углядел! А то бы так и кинули…

- Да ну?

- Вот тебе ну!.. Такая выдалась ночка - до сих пор оторопь берет! С ног сбились! Нечетное - в починку, четное - в работу. Розмысл наш Завид Хотеныч поутру мне отпуск выписал на три дня. А я, вишь, в первый день накушался, как дурак, да и ляпнул в кружале чего не следует… При нем вот и ляпнул… - Ухмыл кивнул на застывшего с приотворенным ртом Кудыку. Потом вдруг уставился поверх голов и всполошился. - Никак второй обоз подходит? А ну за лопаты!..

Действительно, из узкой прорези меж груд золы выползала на берег еще одна вереница саней - ветхих, насквозь проеденных чернотой. Да и возчики, ведущие лошаденок под уздцы, были сплошь мрачные, оборванные, небитые. В слободке древорезов им, должно быть, шепнули уже о нечаянной удаче товарищей, потому что на справное новенькое снаряжение и одежку людей Бермяты они поглядывали с завистью, но без удивления. Стали неподалеку, перебрасываясь ехидными замечаниями.

- Эй, Вражина! Шубейку не замарай!..

- Колами-то, чай, сподручней махать, чем лопатами?..

- Не замай!.. Не видишь, что ли, горе у них: пальцы торчат - работать мешают…

Огрызаться было некогда. Два обоза на берегу могли привлечь внимание грозного Завида Хотеныча, которого, надо понимать, побаивались все, включая Бермяту. Наконец оставшиеся четверо саней были наполнены доверху, и нажилившиеся лошадки тронули их волоком по нежной певучей золе. Отогнав груженый обоз за черно-сизые хребты, чтобы зря не маячил, вернулись к дыре.

- Ну вы смутьяны… - вроде бы сокрушенно, а на самом деле одобрительно молвил вожак порожнего обоза, кивая шапчонкой, якобы, сшитой из шкурки злака-баранца. - Мало того, что бои дрекольные чините, так еще и беглых изменников от царского гнева прячете…

- Где? - удивился Бермята.

Вожак пришлых сволочан огляделся и отличил в толпе две незнакомые рожи.

- Да вот… - Он указал кнутовищем сначала на Кудыку, потом на Чернаву.

- А кто видел, как мы их в обоз приняли?

- Увидят, - успокоил вожак. - Как до слободки доползете - сразу же и увидят… Там, брат, сейчас заставы неминучие. Кроме вас-то по этой дороге никто в тот день не проходил. Стало быть, вы их и укрыли, больше некому. Так-то вот…

- Знать ничего не знаем, ведать не ведаем, - посмеиваясь, отвечал Бермята. - Впятером из слободки вышли, впятером и возвратились, по дороге никого не встретили… А беглые, видать, в лесу прячутся, не иначе…

Чернава болезненно охнула и, осев наземь, с тихим стоном замотала головой.

- Эй, девка, девка!.. - встревожился Бермята. - Ты это брось! Назад мы тебя не возьмем, даже и не думай…

- Так ведь ловят-то его, а не меня… - взмолилась она.

- Ну это все едино, - рассудительно молвил вожак пришлых. - В слободке-то гоняли вас двоих! Стало быть, увидят хотя бы тебя одну - сразу все и раскумекают…

- А нам, девонька, - покашляв, прибавил Вражина, - лишних бед не надо. Своими поделиться можем…

* * *

Кудыка беспомощно смотрел в спины уходящих вдоль бугров золы возчиков, и мнилось, будто с сердца снимают резцом глубокую запрещенную царским указом стружку. Хоть и сволочане, хоть и обозники - все равно ведь свои, берендеи… А тут…

Посмотрел на змею подколодную Чернаву. Та еще сидела на земле, уперев ладошку в синевато-серый прах и горестно уронив головушку. Ухмыл раздал вновь прибывшим лопаты и, поигрывая оставшейся, направился к ним двоим.

- Смотри, Любим! - весело крикнул он через плечо. - Хоть одну мне сломаете - шкуру спущу!..

Вослед ему полетела задорная брань, но Ухмыл оставил ее без внимания.

- Ну что, беглые? - сказал он. - Пойдем к розмыслу…

Кудыка припомнил костистое остролобое лицо, выхваченное из мрака светом греческой лампы, и вздрогнул. Ухмыл засмеялся.

- Что? Боязно?.. А придется… Без его слова вас тут никто не примет. Так что вставай, Чернава, нечего рассиживаться…