После нас - хоть потом

Курносый храбр испуганно охнул и умолк. Шалава Непутятична раскачивалась из стороны в сторону и тоненько подвывала, закатив ясны очи.

- Так ты чего хочешь-то? - запинаясь, вопросил ее другой волхв.

- Докуку мово! - Боярышня очнулась и топнула влитой в сафьян ножкой, да так, что со щек слезы брызнули.

- Эк тебя! - подивился, а то и посочувствовал кудесник. - Да как его теперь воротишь-то, Докуку твоего?.. Уехали санки, боярышня, под землей твой Докука…

- Сказывай, как его из-под земли издобыть! - потребовала вне себя Шалава Непутятична.

Тут уже не только волхвы да храбры, вожак погорельцев Пепелюга - и тот рот разинул. Даже в преданиях слыхом такого не было слыхано, чтобы из Нави - да снова в Явь… Разве только в байках досужих… Ну, бес с кочергой - это еще куда ни шло, этим наружу вылезти - раз плюнуть, на то они и бесы… Но чтобы погребенного уже берендея в Явь вернуть?..

- Как-как… Да никак! - сердито отрубил один из волхвов, однако взглядом при этом вильнул. Так что лучше бы и не отрубал.

- Ах, никак?.. - взвилась боярышня, почуяв, видно, легкую эту неуверенность. - Так висеть же вам самим на вороте меж Явью и Навью! Вяжи петельку, Нахалко…

Тот попробовал вывязать - не получилось. Страх одолел.

- Матушка… - пролепетал он, так и не сладив с ремешком. - Да ежели волхвов-то вешать… Осерчает солнышко, все как есть сожжет…

- Да и гори оно все!.. - зловеще отвечала бесноватая Шалава Непутятична и снова заголосила: - Одно было солнышко, один свет ясный!.. Один синь порох в глазу!..

- Да полно вам кочевряжиться-то!.. - угрюмо сказал волхвам старый храбр Чурило, отнимая сыромятную снасть у курносого товарища. - Не видите, что ли, какая она? Сама утонет и нас потопит… с вами заодно…

Запалив пару смоляных светочей, выбрались наружу. Кудесники неуверенно грозили чарами, гневом Ярилы и всякими прочими напастями, но когда Чурило с услужливым вожаком погорельцев стали при них ладить на жертвенном вороте первую петельку, дрогнули, переглянулись.

- Н-ну… если упросить… - неуверенно начал один.

- Кого?

Но кудесник уже и сам испугался выскользнувшего ненароком словца - осекся, замкнул рот накрепко. Полоскались красные тряпицы пламени, капала с треском на священные камни черная смола. Шалава Непутятична забрала светоч у младого Нахалка, подступила к колодцу и, отстранив храбра Чурилу, так и не изладившего петлю до конца, надолго оцепенела над срубом.

- Упрошу… - чуть слышно выдохнула она и к общему ужасу полезла в бадью.

- Куда ж ты со светочем-то? - взвыл кто-то из волхвов. - Там же дерево кругом!..

- К вороту их! - отрывисто повелела боярышня. - Вынимай клин!.. Крути!..

Охнули храбры, но податься было некуда. Развязали волхвов, поставили к рукояткам, и тяжкая бадья пошла на цепях вниз. Сбылась мечта неуемного Шумка: впервые за многие годы приносили в жертву солнышку не идольца, не куколку резную, и даже не злодея какого, а подлинную берендейку - молодую, знатную, пригожую… Да еще и по доброй ее воле…

Устрашающе скрипел ворот, клок пламени гримасничал, корчил рожи, ложились на уплывающую вверх каменную кладку красные и желтые отсветы. Наконец бадья провалилась в какой-то погреб, а через мгновение гулко коснулась дна.

Вся дрожа, Шалава Непутятична выбралась на каменный пол и вскинула смоляной светоч повыше. Преисподняя оказалась тесной и пыльной. С одной стороны зияла глубокая неизвестно куда уводящая пещера с двумя глубокими колеями в плотном земляном полу, с другой до перехлестнутого крепкими дубовыми брусьями потолка громоздилась какая-то поленница. Еще стояла там низкая лавка, и на лавке этой кто-то спал, завернувшись с головой в нагольную ветхую шубейку.

- Докука!.. - ахнула боярышня и кинулась расталкивать спящего.

Тот вскинулся, забормотал:

- Не спал, Чурыня Пехчинич… Право слово, не спал… На один только храпок и прилег…

Сорвал шубейку и оказался вовсе не Докукой, а невзрачным мужичонкой средних лет. Увидев перед собой боярышню со смоляным светочем а руке, вскочил с лавки.

- Ума решилась, девка? - взвизгнул он. - Устав забыла? Ты что это с голым огнем гуляешь? Займется ведь - не потушишь потом!..

Тут он приметил наконец стоящую посреди преисподней бадью, попятился и пал на лавку, влепившись спиной в поленницу. Та покачнулась, и сверху, чудом не угодив ему по маковке, свалилась увязанная лыком охапка. С треском разлетелись по каменному полу резные идольцы.

- Да ты… уж не сверху ли?..

- Сверху, - бросила Шалава Непутятична, сунув ему светоч чуть ли не в бороду. Еще немного - и присмолила бы… С черными людишками боярышня любезничать не привыкла, а мужик - он и в преисподней мужик. - Беги стремглав за Докукой, пока я вам тут всю вашу Навь не подожгла!..

Мужик однако оказался полной деревенщиной и прирожденного вежества не выказал. Смоляной светоч в белых ручках Шалавы Непутятичны пугал его куда больше, нежели ее боярское достоинство.

- Отступи с огнем! - рявкнул он. - Дура самородная!.. Чего тычешь? Отступи, говорю!..

- Докуку мне!.. - тяжело дыша, молвила боярышня, но светоч все же приняла.