После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

 Для нас, женщин, немного слева и справа, для мужчин — постукивание по плечу. Чашка кофе, коньяк, вторая, потому что на одной ноге стоять нельзя, а в третью я сказал: «Я остаюсь здесь».

Вольфганг и Вернер удивились, Ирис и Ханс вздохнули с облегчением. Это был наш последний момент, мы сделали расстояние между нами окончательным и неопровержимым, мы освободились друг от друга без сожаления и без боли. «Что значит, ты останешься здесь?» спросил

Вольфганг, «ты приехал с большим чемоданом?».

«Да.» Я поставила стакан на стол и вышла. В соседней комнате я расплакалась, потому что меня трясло, я не могла держать себя в руках. Глубокое давление овладело мной, не требуя ни стыда, ни смущения. Последние два года я была сгорблена, как лук, сплетенный и натянутый двумя шестами: Я не хочу возвращаться в систему. Никогда! И: Я

не могу идти дальше. Политический и личный тупик. Теперь я наконец-то прорвался, не добровольно, скорее от отчаяния, но бесповоротно.

Вольфганг вошел, сел рядом со мной и спросил немного беспомощно: «Неужели так плохо оставаться здесь?».

«Почему, я не могу знать, поэтому и не плачу». Он молчал, не давил на меня. Когда я успокоилась и пришла в себя, он спросил, хочу ли я уехать отсюда. Да, прямо сейчас, я не хочу ее больше видеть».

Дальше все произошло очень быстро. Он отвез меня в дом у озера, он был мне уже хорошо знаком. У меня было много разговоров здесь, в странной атмосфере. Смесь дипломатии, дружбы, осторожности, доверия, общности, дистанции и любопытства. Это всегда было трудно, часто нервировало, и иногда после этого мы напивались, чтобы расслабиться.

Дом находился в лесу с высокими старыми соснами. В те времена они наполняли воздух молитвенным смолистым запахом. Озеро было соблазнительным и идиллическим, словно мир.

 Я начала размышлять о своем новом положении и понял, что в данный момент это совершенно излишне, так как решать и улаживать пока нечего. Я был в руках. Все будет улажено. Это было необычно для меня, но не неприятно. Негосударство». Я знал, что это продлится несколько месяцев, и это было необходимо. Я должен был внутренне отстраниться от того, что у меня осталось, и приблизиться к тому, какой будет моя будущая жизнь.