После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Они поглощены товарным обществом и больше не чувствуют, как оно определяет и обременяет их 24 часа в сутки. Куда бы вы ни обратили свой взгляд, свои шаги, свои чувства в капиталистическом обществе, вы сталкиваетесь с его пропагандой. Она следует за вами повсюду, от момента пробуждения до момента отхода ко сну. Улицы, дома, львы, все тела, все поверхности, открытые и тайные желания и мечты детей, женщин и мужчин, их кожа, их волосы, их одежда, их зубы, искусство, образование, наука и культура, все, все является рекламной поверхностью, рекламным объектом, рекламным средством для капиталистической социальной системы. Это то, что я называю вездесущим, и свобода от него была для меня приятным приобретением в качестве жизни.

Качество жизни.

Пропаганда в ГДР была невероятно простой, ясной и прозрачной, и все люди понимали ее как таковую. Таким образом, она оставляла каждому свободу закрывать свое сознание от нее, дистанцироваться от нее. Психологически и эстетически изощренная, дифференцированная пропаганда капитала уже не позволяет этого, она проникла во все внутренние и внешние сферы жизни, она незаметно управляет потребностями и жизненными планами. Она опасна, а там, где она хорошо видна, является наглой помехой.

Время от времени к нам заходит Вернер. Мы вместе гуляем, вместе едим, обсуждаем или даже просто болтаем. -Он ненавязчиво (как ему кажется) заглядывает ко мне, хочет узнать мои впечатления и как я себя чувствую. Он не спрашивает напрямую, он хочет узнать через картинки.

«Я только что был в супермаркете».

«Супермаркет», — терпеливо повторяет он во второй раз. Мы смеемся.

«Я всегда удивляюсь», — говорю я ему. «Почему-то я думала, что у тебя всего не хватает. Так мы раньше думали».

«Это, конечно, ерунда, но когда ты здесь долгое время.., ты заметишь, чего не хватает и что не так. Мы все еще далеки от супермаркета».

«Слава Богу», — говорю я.

Когда он уходит, он говорит: «Как только ты почувствуешь себя в форме, мы начнем работать. Твоя легенда, твой бераф, твои новые обстоятельства, это будет непросто, начинай думать об этом».

Я иду в библиотеку, хочу выучить язык ГДР. Каждый разговор выдает меня как «человека с Запада» и ниспровергает мою первоначальную беспристрастность. В Австрии пожилые люди часто спрашивали меня: «Вы из Рейха?». В этом вопросе было такое самоочевидное соучастие, что меня это отталкивало. Я всегда отвечал «нет». Но теперь в вопросе: «Вы из ФРГ?» была уверенность и неуверенность.