После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Мои друзья в RAF часто говорили об аресте и тюрьме. Они рассказали нам, что знали об опыте уругвайских «Тупамарос», связанных с пытками и тюремным заключением. О психологических пытках и использовании таких препаратов, как Пентатол, чтобы заставить заключенных говорить. Имея все это в голове, я, тем не менее, никогда не мог представить, каким будет для меня арест, как я буду реагировать на пытки. Я понятия не имел, что значит провести годы в тюрьме.

Теперь, когда меня арестовали, я не чувствовал страха. Пока полицейские суетливо бегали вокруг и забрасывали меня вопросами, я оставался спокойным и молчаливым. Я чувствовал особое спокойствие и серьезность внутри.

Что мне было терять? У меня не было никаких планов, которые арест разрушил бы, у меня все еще не было ощущения, что я все сделал неправильно. Однако мне нужно было многое обдумать: события последних недель застали меня врасплох, я влезла не в свое дело. В какой-то момент я сделал неправильный для себя шаг, который выбил все из колеи.

В моей сумочке нашли удостоверение личности. Только фотография на нем была настоящей. После того, как они узнали, кто я, они захотели записать меня в протокол: фотографии, отпечатки пальцев. Я поняла, что это поможет им в поисках моего последнего места жительства и в полицейском розыске моих друзей. Я решил протестовать против этого всеми возможными способами. Еще и потому, что мне грозила усталость после долгой ночи, проведенной в такой напряженной ситуации. Мне нужна была эта конфронтация, чтобы не заснуть, подвести черту и подготовиться ко всему, что должно было произойти.

Несколько полицейских грубо потащили меня к умывальнику. Я сильно сопротивлялся, и в последовавшей за этим потасовке было разбито несколько плиток. Полицейские пытались преодолеть мое сопротивление, душили меня, рвали волосы и пытались разжать мои пальцы, которые были сжаты в кулак. Когда у них ничего не получилось, они так разозлились, что чуть не задушили меня. Они даже испугались этого и отпустили меня.

С меня тоже было достаточно, и я больше не оказывал активного сопротивления. Когда меня фотографировали, я вытягивал лица, чтобы сделать свое лицо неузнаваемым. Хотя в этот момент они сделали несколько фотографий, которые позже использовали в розыске, полиция Гамбурга придумала план, как сделать более качественные снимки.