После отбоя

— Оставьте этот тон, к вам по-доброму, а вы… Я тут поручил кадровикам перепроверить некоторые вопросы, они позвонят.

— Уже звонили.

— Нет, от нас не звонили, может, из других управлений. В послании наворочено столько вопросов, хоть все министерство переключай на них.

Секретарь парткома застал конец разговора, поинтересовался:

— Откуда?

— Из республиканского министерства.

— Вот какую честь нам оказывают.

— Вы еще способны улыбаться, Павел Иванович?

— Выполняю советы врача. Когда перед партийной конференцией расклеились нервишки, пошел к невропатологу, он постукал молоточком где следует, попросил закрыть глаза и вытянуть руки с растопыренными пальцами, достать правым и левым указательными пальцами кончик носа и объявил: «Все». Я жду рецепта в аптеку за каким-нибудь снадобьем, а он говорит: «Все. Впрочем, нет, улыбнитесь. Разве это улыбка? По-настоящему улыбнитесь. Еще, еще. Подходяще. Вот так и дома, и на заседаниях, собраниях». Спрашиваю: «Даже когда тебя критикуют?» «Во всех случаях жизни».

Звякнул прямой телефон из крайкома. Скирдов назвался:

— Да, Отто Тенисович, у меня. Передаю. Секретарь крайкома, — зажав микрофон, предупредил управляющий.

— Я вас слушаю, Отто Тенисович.

— На днях вам, очевидно, придется слетать в Москву в строительный отдел ЦК партии.

— По какому вопросу?

— Там скажут…

Таранов растерянно смотрел то на телефон, то на хозяина телефона, как-то тяжеловато опустился на стул. Скирдов спросил:

— Чего же советы врача не выполняешь?

Вошел начальник двенадцатого стройуправления Носов, увидел, что управляющий занят, осведомился:

— Я не вовремя?

— В самый раз.

Юрий устроился за столом, как у себя в кабинете, раскрыл папку, рассортировал содержимое по отдельным стопкам, предупредил слушателей:

— Если вы определите, что гора родила мышь, я не обижусь, но не соглашусь. — И начал пояснять: — Вопреки запретам Главного, еще при Иванчишине и после него мы, то есть девятое и двенадцатое управления, создали несколько специализированных бригад, а сейчас работаем над тем, чтобы перевести их на хозяйственный расчет. Эти труды особенно продвинулись после отбытия в Ачин на собственной «Волге» Митрофана Вараксина — ни дна ему, ни покрышки! — и прихода на отдел планирования треста Барцевича. Инициативная группа вышла из подполья, приступила к созидательной работе.

Ни Скирдов, ни Таранов не обижались, что временами Юра переходил на шутливый тон. Он был верен себе, как бы ни высока и значительна была трибуна, как бы ни фиксировалось его выступление — протокольная запись, стенограмма, магнитофонная лента, — его не смущали ни техника записи, ни слушатели.

— Вот сравнительные данные обычных и специализированных бригад по выполнению объема работ, производительности труда, экономии материалов, качества работ — все в пользу последних. Они же помогли девятому управлению в апреле выполнить месячное задание, а сейчас готовится к этому рубежу и мое, двенадцатое.

Управляющий и секретарь парткома снова и снова всматривались, вдумывались, сопоставляли цифровые показатели, вчитывались в лаконичные пояснения, примеряли их ко всему тресту, увязывая с обязательствами, показателями субподрядных организаций, невольно сравнивали выводы Носова со скороспелыми, шитыми белыми нитками суперпланами Вараксина, с высокопарными речами Магидова и почувствовали, что они присутствуют при рождении нового, перспективного начинания.

Скирдов наконец выпрямился, спросил Юрия:

— Что еще?

— Бомба замедленного действия: объединить девятое и двенадцатое строительные управления. Высвободится почти половина управленческого, инженерно-технического персонала, почти одна треть рабочих, которых можно направить на строительство цеха капитального ремонта и в домостроительный комбинат. Мы только к концу года обещаем (заметьте — только обещаем!) закончить жилой дом, а за это время можно построить два. Вот вам экономия людских резервов, повышение производительности труда, стремительный рост экономических показателей, перевыполнение плана во втором полугодии.

— А почему замедленного действия? — нетерпеливо спросил Таранов.

— Надо еще и еще раз все взвесить, выверить на трестовском уровне.

— Юрий, бери Барцевича и других начальников отделов и служб, выверяйте, пересчитывайте, согласовывайте, — тоном приказа предложил Скирдов. — Только не задерживайте. Потом вынесем на обсуждение…

— Партийного актива, — подсказал Таранов. А когда Носов ушел, прибавил: — Вот и главный инженер, Семен Иулианович. Конец сомнениям.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

1

Самолет гудел ровно, едва слышно, что действовало на Магидова успокаивающе. Сквозь иллюминатор было видно, как внизу плыли причудливые горы облаков, отбеленные лунным светом. И разноцветные звезды были крупнее и ярче тех, что наблюдались с земли, и Млечный Путь казался светлее и объемнее. Хотелось мечтать о Вселенной, о звездных мирах, в которых затерялась затвердевшая капля, именуемая Землей. Но все-таки именно к земным делам ему пришлось вернуться.