После отбоя

Он оглядел коридорчик, водрузил банку с огурцами на подставку для обуви, а водку бережно поставил на столик перед зеркалом, сюда же положил плитки шоколада. Потом снял пальто, шапку, начал неуклюже по-бабьи расчесывать на прямой пробор свою гриву. Длинные волосы закрывали лоб, уши, воротник пиджака.

К нему подошел Борис, посочувствовал:

— Н-да…

— Что-нибудь не так? — осведомился Кирка.

— Да нет, все в норме, только бороденка подгуляла, мелковата.

— Отращу, — пообещал Симагин. — Шел к тебе, а оказался вот у нее, — кивнул он на Мару.

— Вот и хорошо, проходите, гостем будете, — подобрела молодая хозяйка.

Борис шутливо представил его ребятам:

— Главный технолог, Кирилл Симагин, руки золотые, характер серебряный, голова медная, привычки…

— Хватит, — добродушно остановил его вошедший. — Руки в нашем деле самое главное, остальное — мура. — Он оглядел стол. — Неужто не распечатаете до самых до двенадцати?

— Нет, так что решай сразу: остаешься или изменишь курс, — посоветовал Яша Сибиркин.

— А как же за уходящий? — недоумевал Симагин.

— Поднимем и за уходящий, — подбодрила его старшая Сахаркевич, — если кто-нибудь поможет мне.

Девушки поднялись с мест. Подготовленные на кухне блюда перекочевали в столовую. Борю заставили открывать бутылки с вином. Последовала команда: «За стол!» Кирка сам выбрал себе стул и, будто готовясь к жаркой работе, расширил петлю галстука на шее, расстегнул воротник рубашки, окинул взором праздничный стол и нахмурился, поманил к себе пальцем Мару:

— А для моих припасов и места не нашлось?

— Огурчики на тарелке, остальное к чаю.

— А водочку?

— Ее куда-то спрятали.

— Кто?

— Не знаю. Боря сказал, что так поступали с вами в поезде.

Он вновь смерил опытным взглядом открытые бутылки, подумал: «Ладно, для затравки хватит, а потом все равно потребую выставить сорокаградусную».

— Ну так что ж, за уходящий? — ласково, будто здесь собрались ее дети, предложила Гелена Ивановна.

Чем-то — забранными назад каштановыми волосами, высоко открытым лбом, усталыми глазами, теплой улыбкой, проворными движениями рук или вот этими душевными словами — она напоминала Борису его мать, а сама новогодняя встреча — вечер у Талки, когда он впервые появился в ее доме. Но на этом и кончились сравнения. Родители Талки не понравились ему: отец со скучающим ироническим взглядом, мать с пронизывающими глазами сыщика, зорко наблюдавшая, как бы они с Талкой не оказались рядом и — упаси бог — не начали бы тайком шептаться.

Это было давно, но он до мельчайших подробностей помнил тот вечер, ту встречу-пытку и те нежные рукопожатия девушки — одни они могли ускользнуть от бдительного ока матери. Сейчас ему хотелось представить, как бы они с Талкой встречали Новый год, на кого бы она больше походила: на Мару, Женьку, Юлю?.. Ни на кого, она особая, неповторимая, ее голос похож на прощальное курлыкание улетающих журавлей, ее волосы — на спелые кукурузные початки, ее движения — то спокойные, безмятежные, как воды Кубани, то стремительные, трепетные, как вешние горные потоки. Он обещал ей приехать к Новому году и не приехал. Не приедет и после Нового года. Через несколько дней его отчет на партийной группе, потом отчетно-выборное собрание первичной организации, партийная конференция. «Талка, милая Талка, я почти богат, если богатство измеряется только рублями, к моим услугам поезда, самолеты, но я скован делами, неотложными, значительными. Я держу ответ перед своими коммунистами, перед пограничниками, которых привез сюда…»

Борис, кажется, пропустил два тоста. Да, Мара что-то говорила об уходящем и высказывала пожелание, чтобы новый год был еще более урожайным для строителей. Потом, видимо, только для того, чтобы почаще поднимать рюмки, вызвался произнести тост Симагин. Послышался смех. Кирка рассердился, заявил, что не может произносить речи под такую бурду.

К Точкину подошла Мара, с едва скрываемой тревогой спросила:

— Боря, тебе скучно здесь?

— Здесь? — переспросил Точкин и смутился: кто кроме него знал, где он находится сейчас?

— Да, у нас, — уточнила Мара.

— Нет, я просто задумался.

— О чем?

— О разном, даже не перескажешь.

— Может, организуем викторину?..

Всем мужчинам достались одинаковые вопросы: о заветном желании в будущем году. Дали пять минут на размышление.

— Ну, кто первый? — спросила Мара.

Поднялся Гена Ветров, как всегда спокойный, чуточку застенчивый, спросил:

— А можно о несбыточных желаниях?

— Это тоже интересно, — подключилась Гелена Ивановна, почувствовав, что дочери что-то мешало руководить игрой.

— Хорошо бы возводить на корпусах алюминиевые крыши с утепленной прокладкой: быстрее, легче, экономичнее, долговечнее. Чего только не тянут сейчас на крышу, чтобы сделать ее тяжелее: металлоконструкции, железобетонные плиты, асфальт, битум, три слоя мягкой кровли, а через десять лет она потребует ремонта.

— И все несущие конструкции стали бы легче, — подсказал Борис.

— Разумеется.

— Браво, Гена, браво, ты гений! — зааплодировала Юля.

Точкин легонько придержал ее за руку, шепнул:

— Оставь хоть один кусочек гениальности для Ивана.