После падения

Я слишком хорошо помню слова своего отца. И с тех пор, как я вырос, я не позволял себе такого проявления слабости, потому что был мужчиной, а мужчины, по словам отца, не плакали. Но сейчас мне кажется, будто все мои внутренности, одну за другой, наживую вынимают из тела. Начав свой рассказ, Сара будто запустила огромную мясорубку, и меня без конца перекручивает внутри этой адской машины.

– Иногда я теряла сознание, – после длительной паузы, тихо продолжает она, – и за это я благодарна… не знаю кому, просто рада, что той ночью у меня были минуты забвения, и я не могу помнить всего, что они делали со мной. Но всё же большую часть я помню, и это никуда не денется, – она улыбается мне бесконечно-печальной улыбкой. – И это оказалось самым страшным в итоге – помнить. Потому что со временем тело исцелилось, физическая боль отступила, но каждый раз, закрывая глаза, я будто заново переживала те ужасные часы. Когда один из них насиловал моё тело в очередной раз, я молила Бога, чтобы он забрал меня к себе, чтобы я умерла. Боль была такой сильной, всё внутри горело, и я с надеждой ждала, что следующий мой вздох станет последним. Но это были ложные надежды, тщетны были мои молитвы – я всё ещё была жива и всё ещё могла чувствовать, как твари мучают меня снова и снова.

Сара всхлипывает, быстро смахивая слёзы, и потом продолжает:

– Я чувствовала себя совершенно, абсолютно беспомощной. Когда происходит то, чего ты не хочешь, не приемлешь и не можешь сделать ничего, чтобы помешать и дальше использовать тебя. Это ломает так сильно, когда ты полностью лишён воли и не контролируешь своё тело, не можешь помешать использовать его как какой-нибудь бездушный предмет, – она стискивает зубы и мотает головой.

Я прижимаю кулак к переносице и, зажмурившись, с шумом дышу.

Сара, моя Сара. Девочка моя. Её рассказ ужасен, об этом страшно слышать, но то, что для меня лишь рассказанная история, для неё – реальное, кошмарное прошлое с катастрофическими последствиями.

– Когда они наигрались со мной, снова накачали меня чем-то, и я отключилась надолго, потому что, когда очнулась, находилась в каком-то овраге у обочины дороги. На улице было всё ещё темно и так холодно, и единственной одеждой на мне был мой сарафан. Моя сумочка с телефоном каким-то чудом была со мной, и я позвонила Сэм. Сестра приехала и забрала меня к себе. Она просила меня обратиться в полицию, но я была так напугана – полностью затравленное существо, боящееся собственной тени. Они для этого постарались. И потом, при мысли, что родители узнают, и им придётся столкнуться с тем, что случилось – я понимала, что никогда не смогу ни одной живой душе признаться, а потом… Потом, с каждым прожитым днём, я стала замечать, что перестаю чувствовать. Хоть что-нибудь, что угодно, – Сара тихонько продолжительно вздыхает. – Не знаю, кем была девушка, которая очнулась у той дороги, но точно не Сарой Винтер.

Закончив свой рассказ, Сара замолкает и смотрит на меня с настороженностью, будто ожидая моей реакции. Я выполнил её просьбу – дал ей сказать и не мешал, хотя, кажется, ничего более сложного ещё в жизни не делал.

Я таращусь на неё во все глаза, потому что мне отчаянно хочется видеть её, знать, что она здесь, она в порядке и, несмотря на всё дерьмо, которое ей пришлось пережить, она выжила и смогла справиться.

Она сильная, вопреки всему, эта девочка чертовски сильная, и оттого, что она такая, я люблю её ещё больше.

Я больше не пытаюсь себя удержать от желания – потребности коснуться её, почувствовать её теплую кожу, прижать к себе и, будь я проклят, если когда-нибудь отпущу её вновь.

– Пожалуйста, – делая шаг к ней, прошу я. Голос едва слушается меня, настолько я взволнован. – Мне надо тебя касаться, мне охереть как сильно надо держать тебя в руках. Сейчас, пожалуйста.

Я готов умолять её об этом, если она попытается меня оттолкнуть. Но Сара не сопротивляется, её тело лишь немного напрягается, когда я оборачиваю свои руки вокруг неё и прижимаю её настолько крепко, насколько могу, чтобы не причинить боли. Запускаю одну руку в её волосы и касаюсь губами её виска. Я хочу поцеловать каждый участок её тела в желании исцелить его – знаю, что она давно не испытывает старой боли, но это скорее моя необходимость.

Проходит совсем немного времени, когда Сара полностью расслабляется, и её ладони ложатся на мою спину. Так мы и стоим, потеряв счёт времени, слушая дыхание друг друга.

Блисс

– Черт, прости, – с досадой выдыхает Джейсон, а потом откатывается от меня, садясь на край кровати.

Я приподнимаюсь, издавая приглушённый смешок. Он оборачивается на меня через плечо и улыбается, но его глаза всё равно остаются мрачными, как и прошлой ночью.

– Долбанный утренний стояк, – хмыкает Джейсон, разминая после сна мышцы шеи.

Мы уснули прямо поверх покрывала, и всю ночь его руки держали меня, даря тепло и чувство надежности.

– Всё в порядке.