После падения

Я никогда не задумывался о том, что чувствовали девушки, которых я использовал. Откровенно – меня никогда это не волновало. Но услышать сейчас от Сары, что я не только стал тем, по чьей вине она пережила самую кошмарную ночь в её жизни, но также разбил её мечты и лишил веры – невероятно тяжело. Груз моей вины становится неподъёмным.

Я тот, из-за которого её мир рухнул в пропасть. Сара смотрит на меня с печальной улыбкой, в её глазах стоит блеск, но она не плачет. Её взгляд полон обречённого смирения – она знает, что, рассказав мне всё, не изменит нашего прошлого. Она просто говорит, и я слушаю, ловлю каждое её слово, как самый ценный дар.

– Я хотела, чтобы ты поцеловал меня, – она кладёт руки на пояс, и что-то, похожее на короткий смешок, срывается с её уст. – Парни целовали меня прежде, но это никогда не было… Иногда ожидание поцелуя оказывается волшебней, чем сам процесс, понимаешь? И мне казалось, что, если это сделаешь ты, я пойму, что в этом такого замечательного, почему люди так любят целоваться. Я возлагала на тебя большие надежды. Это глупо, – она слегка морщится, словно поражаясь своей былой наивности. – А ты сказал, что не поцелуешь меня, пока я не сделаю тебе минет, – быстро, на выдохе произносит она.

– Блядь! – я не сдерживаюсь, и ругательство срывается с языка. Провожу рукой по волосам – мои нервы натянуты как струны, и сохранять спокойствие не просто. – Прости.

Я смотрю на неё с виноватым выражением и понимаю, что никакие мои извинения не изменят… абсолютно ничего. Но я должен это сказать.

Ну и ублюдком я был!

Она вздыхает и откидывает прядь светлых волос за спину.

– Я пришла не за твоими извинениями, Джейсон, – хмурится Сара. – Ты хотел, чтобы я рассказала – я здесь для этого.

Думаю, ты догадываешься, что в том, чего ты ожидал от меня, опыта у меня также не было. Но я сделала это, вот как сильно я хотела твоего внимания, пусть крошечной, но части тебя. Я думала… – она останавливается, опуская голову вниз, не в силах говорить дальше, а я сжимаю руки в кулаки, удерживая себя на месте, чтобы не кинуться к ней – не думаю, что ей это понравится. – Я думала, что, если справлюсь и тебе понравится, ты будешь ласковым со мной. Чёрт, я так смущалась, когда ты попросил меня раздеться! Ни один парень прежде не видел меня обнажённой, и я нервничала, сильно. Но влечение к тебе, желание – оно пересилило. Я думала, что теперь ты займешься со мной любовью, – Сара прикрывает глаза, делая глубокие вдохи, – но в той комнате не было любви, совершенно. Ты решил, что я разыгрываю тебя, изображаю невинность и непорочность в попытке завлечь тебя. Я и слова не успела возразить, как ты был во мне, глубоко, вместе с чёртовой болью.

Я сцепляю руки в замок и завожу их за голову, расхаживая по ковру. Это какой-то пиздец! Я сам просил её о правде, но чем дальше она рассказывает, тем больше я понимаю, сколько дерьма с ней совершил.

Она имела право ненавидеть меня все эти годы. Но если бы только это…

Моя кровь стынет в жилах от того, что мне ещё предстоит услышать.

– Знаешь, я много раз думала, что если бы я повела себя как-то иначе… я не знаю, возможно, спокойней, ты бы не выставил меня за дверь, не просил Сай… Саймона, – её буквально передергивает при упоминании его имени, и я клянусь, что убью ублюдка, как только доберусь до него, – отвезти меня домой. Я столько раз обвиняла себя в том, что моё поведение было таким незрелым. Я расплакалась, – она смахивает скатившуюся слезу со щеки и продолжает:

– Как глупая девчонка, и, конечно же, ты не захотел иметь с такой дело.

Я в ужасе смотрю на неё.

– Ты обвиняла себя? Сара, это не было твоей виной!

Мне хочется подойти к ней и как следует встряхнуть. Уничтожить, стереть подобные мысли из её головы.

– Ты не виновата, и ты не должна была пострадать, – я тяжело дышу: её вид, уязвимый и потерянный, причиняет такую душевную боль, что я и подумать не мог. Все мои инстинкты внутри кричат о том, что я хочу стать её защитником, оберегать и никогда больше не позволить ничему столь ужасному случиться с ней.

Я знаю это чувство – прежде подобное я испытывал только в отношении Хоуп. Когда хотелось стать её каменной стеной, сквозь которую ничему плохому не удастся ни проникнуть, ни навредить ей. Зубами разорвать любого, кто только подумает о том, чтобы причинить ей вред.

Но как сделать это в отношении Сары, когда я сам тот, из-за кого она пострадала? Как сделать так, чтобы во мне она увидела свою надёжную опору, а не человека, который разрушил её жизнь?

– Это был момент слабости, – наконец признает она, – я больше не виню себя. Но тогда… долгое время после того, как с тобой происходит нечто подобное, ты обвиняешь себя. Без конца прокручиваешь в голове последовательность событий и думаешь, где совершил ошибку, в какой момент свернул не на ту дорогу? Что мог сделать, чтобы избежать самого страшного? – она просто пожимает плечами. – Это неизбежно. Жертвы часто обвиняют себя. Тяжело принять факт, что от тебя ничего не зависело и не было возможности изменить хоть что-то.