После падения

Сколько было этих девушек, чьи жизни ломал Саймон Эванс и те, другие? Были ли они напуганы, унижены и разбиты так же, как и я, не находя в себе сил признаться, предпочтя похоронить постыдную тайну и никогда никому не рассказывать. За столько лет лишь одна нашла в себе храбрость показать эту уродливую правду миру, заявить о том, что под личиной успешного добропорядочного гражданина скрывается безжалостный порочный монстр.

И теперь я не могу не думать, что, если бы тогда, десять лет назад, осмелилась выступить против, удалось бы избежать многих жертв. Я не нашла ничего лучше, как спрятать голову в песок. Это как в детстве, когда вам страшно, вы крепко зажмуриваетесь. Вам кажется, что стоит закрыть глаза – и все ваши страхи исчезнут.

Увидев монстра и его деяния, я зажмурилась, но мои страхи никуда не исчезли. Они обступили меня плотным кольцом, стиснули меня своими липкими клешнями так сильно, что каждый вздох был борьбой за существование.

– Ты уже всё знаешь, Джейсон.

Я поднимаюсь, не в силах больше усидеть на месте.

Он тоже встаёт со стула и, заведя руки за голову, расхаживает по кухне моей матери. Никогда бы не подумала, что этот разговор состоится в этом месте.

– Нет, не всё, – он смотрит на меня с упрямством. – Пожалуйста, я должен знать… Должен понять, как…

В его глазах столько беспомощности и растерянности. Для него стало настоящим шоком узнать о том, что творил Эванс столько лет у него под носом.

Я испытываю облегчение: всё это время я не была уверена до конца, что он ничего не знал, даже не догадывался.

– Глупая, наивная девочка Сара оказалась не в том месте не в то время, – сухо отзываюсь я, обхватив плечи руками. – Так это чаще всего и происходит, да?

Я пытаюсь улыбнуться, но выходит какая-то гримаса. Слёзы снова закипают на глазах, и я до крови прикусываю губу, пытаясь их унять.

– Я правда не хочу возвращаться к тем подробностям, – оборонительно говорю я, не находя в себе ни сил, ни желания вытаскивать на свет своё унижение и весь кошмар той ночи.

– Сара, это уничтожает тебя, разъедает изнутри, как кислота.

Он подступает ко мне ближе, касаясь рукой моего плеча, но я сбрасываю её. Джейсон уязвлен, но больше не делает попытки прикоснуться ко мне.

– Что ты хочешь услышать? – я зло смахиваю всё же сорвавшуюся слезу. – Сколько раз они это делали, или как именно, или кто был первым? Если я расскажу тебе, это поможет мне? Если все узнают, мне станет менее хреново, Джейсон?! – мой голос повышается, и на последнем предложении я уже кричу на него.

Глаза Джейсона блестят, взгляд переполнен ужасом и горем, и я не знаю, что он может сделать в следующую секунду – схватить меня и прижать к себе до боли в ребрах или попросить заткнуться.

– Сара…

– Что «Сара»? Теперь я Сара, теперь это имя подходит мне?! – я усмехаюсь ему в лицо. Он непонимающе хмурится. – Ты и этого не помнишь, да?

С силой тру глаза, пытаясь унять болезненную пульсацию в висках. Это так жалко, я только сейчас осознаю, насколько я никчёмная.

Я начинаю смеяться, взмахивая руками.

– Нелепость какая. Однажды в твоей жизни появляется человек, который с ног на голову переворачивает твой мир, и ты думаешь об этом человеке каждый день, в течение долгих лет. Что бы ты ни делал, и как бы ни старался, какие бы ни давал себе обещания, ты не можешь выкинуть этого человека из головы. Он будто становится нераздельной частью твоего существования, – я смотрю на Джейсона с горькой улыбкой и вижу его обеспокоенность моим душевным состоянием. – А потом оказывается, что он и не помнит о тебе. Будто тебя никогда и не было в его жизни. Это только твой мир перевернулся от вашей встречи. Для него это был не более чем миг, стёртый из памяти.

Я слабо пожимаю плечами и, чувствуя, что мои ноги могут подвести меня в любой момент, вновь опускаюсь на стул.

Некоторое время в комнате стоит полная тишина, нарушаемая лишь тиканьем маминых любимых часов в виде лесного домика. Я полностью истощена последними событиями, присутствием Джейсона, нашим разговором. Не знаю, хочу ли, чтобы он ушёл сейчас. И не знаю, к чему нас это всё приведёт.

Сейчас мне всё равно. В моей груди словно поселилась пустота, и с каждой минутой, с каждым мгновением, она растёт и увеличивается.

Джейсон садится напротив меня, кладет руки на стол, сцепляя их в замок.

– Мне так жаль, Сара, – едва слышно, с усилием произносит он. – Я бы хотел всё исправить, но… – его голос затихает, потому что мы оба знаем, что нет никакой возможности изменить прошлое. Я слишком хорошо это знаю.

Уголки моих губ приподнимаются в вымученной улыбке.

«Мне тоже жаль, Джейсон. Если бы ты только знал, как сильно».

***

– Детка.

Я оборачиваюсь на встревоженный голос отца и поспешно вытираю щёки, чтобы он не заметил моих слёз, но папа всё равно замечает, потому что хмурая складка прорезает его лоб, когда он подходит ближе.

Уже за полночь, и я думала, что родители давно уснули, но папа всегда беспокойно бродил ночами по дому, когда волновался за нас.